Влюбился. Даже не думал, что так бывает. Что такое возможно. Что можно растерять все свои убеждения и отчаянно возжелать всего возмутительно отрицаемого мною всю сознательную жизнь. Никогда не хотел, а теперь жизненно необходимо. Чтобы непременно с ней, ослепительной вспышкой осветившей мою жизнь.
Я надеюсь, что крайнее слушание пройдёт успешно и всё закончится. Если не всплывут какие-либо новые обстоятельства, как сказал мой адвокат. А так как им чисто физически взяться неоткуда, то я не сомневаюсь в благоприятном исходе.
И вместе с тем я не мог ждать ещё лишнюю неделю, как только основная часть обвинений была снята и мне разрешили покинуть Москву, я сразу же вылетел к Але.
И вот наконец я стою, держа её в своих руках.
— Поехали домой, Алечка, — тяну её на выход из бизнес-центра.
— А как же моя работа, Алекс? — она надувает губы. — Ах, да. Наверно, если мой самый главный босс велит мне ехать домой, я не имею права возражать?
— Поехали домой, если ты не хочешь, чтобы я затащил тебя прямо в свой кабинет! Пожалуйста, Аль, не испытывай моё терпение, я не видел тебя три грёбанных недели. Мы всё обсудим потом, я тебе обещаю, а сейчас просто поехали домой, малышка, я прошу тебя.
— Конечно, Алекс, — выдыхает она покорно и идёт за мной.
Едва переступив порог, я набрасываюсь на девушку со своими ласками. Прямо у входной двери, подхватив под округлые, самые идеальные на всём белом свете ягодицы, я нетерпеливо избавляю её от одежды и наскоро зацеловываю её тело. Она с жаром откликается на мои прикосновения, лаская меня в ответ. Её руки торопливо расстёгивают ремень и молнию на брюках, выправляют край рубашки, порхают над пуговками. Я не хочу отрываться от её распухших губ, но делаю лишь единственную необходимую вынужденную передышку — чтобы раскатать по длине тонкий латекс и медленно войти в девушку.
А после… Кажется, мы задыхаемся, но больше не обрываем поцелуя, принимаем попытки делать крошечные вдохи между натиском губ, но бросаем эту затею. Зачем нам кислород, если она и есть мой воздух? И я надеюсь, что она испытывает те же безумные чувства.
Лирика её стонов — пронзительных и ярких — быстро подводит нас обоих к самому краю пропасти, и я ускоряюсь, чтобы несколькими фрикциями заставить её и без того узкое лоно сжиматься вокруг моей плоти, вынуждая меня быть похороненным где-то глубоко внутри неё.
