— И?
— Марк… очень специфический человек. Это сложно объяснить. — Разорвав все же зрительный контакт, чуть отвернулась. — Он никогда не простит мне своей беспомощности, понимаете? Месяц искал сестру и не мог найти. А Разумовский, думаю, первым бросит спичку, будь я объявлена ведьмой и привязанной к столбу для сожжения.
Услышав непонятный звук, снова посмотрела на Кирилла Геннадиевича. Но он, видимо уже успел совладать с собой. На его лице красовался лишь отблеск веселья.
— Занятно. — Констатировал, отпивая из бокала.
— К тому же, я не уверена, что Вульф способен повлиять кардинально на ситуацию. Но упасть ему в ноги — это, пожалуй, единственное, что мне остается. Другого выхода нет…
— Почему же. Есть. — Огорошил Кирилл, отставив коньяк в сторону и расстегивая пару верхних пуговиц на рубашке, чем заставил напрячься. — Нелли, после нашей с вами сделки у вас будет достаточная сумма, чтобы начать жизнь заново в другом месте. Если согласитесь — с документами я вопрос решу.
Это был даже не шок, а нечто другое. Много ли найдется людей, ведущих обычный, не нарушающий законов образ жизни, которым предлагали бы подобное? Думаю — нет.
— Только вы же понимаете, что придется отказаться от всего и всех. — Добил, согнув одну ногу в колене и усаживаясь удобнее.
Молчание длилось неимоверно долго. Что сказать на такое предложение попросту не знала. Внутри начала нарастать паника. Если Дубов озвучил вслух сей противоестественный план — значит, мои дела откровенно плохи.
— Господи, кошмар какой. — Я отставила бокал и закрыла руками лицо, упираясь локтями в ноги.
И опять тишина. Давящая, вяжущая дыхание, убивающая надежду, заставляющая неметь все тело от безысходности и злости. Посидев так какое-то время, посмотрела на Кирилла Геннадиевича. Он пребывал все в той же вальяжной позе. В глазах привычное равнодушие.
— Мне надо подумать. — Сказала, поднимаясь. — Если вы не против, я пойду.
— Доброй ночи, Нелли.
— И вам… доброй ночи.
Сидя в комнате, во мне бурлило столько чувств, что казалось, лопну в любую секунду. Для начала, очень коробила сама идея отрешиться от себя. Из-за чего, спрашивается?! Из-за того, что кому-то очень припекло оказаться между моих ног?! И почему именно я стала для Бортнича такой навязчивой идеей?
Вспоминая тупой бычий взгляд — содрогалась. Ко всему прочему, уж извините за прямоту, но глядя на его комплекцию, даже представить боялась, что там у него за кувалда. Да он же меня на части разорвет, придурок ненормальный!
