Спустя мгновение провидец как будто расслабился.
Его красиво очерченные губы видящего поджались, когда он обратил взгляд внутрь себя. Более странный, светлый глаз (бело-голубая радужка, которая на солнце напоминала лунный камень) выглядел более обращённым внутрь, чем тёмный.
— Я не знаю, — сказал видящий, выдохнув и легонько прищёлкнув языком. — Настолько же точно, насколько точными ощущаются другие мои картины, наверное? — Малек поднял ладони с длинными пальцами, и в его голосе звучали нотки лёгкого раздражения, хотя в целом тон был спокойным. — Насколько точны другие картины, которые я тебе показал, Ник?
Ник нахмурился.
Он помрачнел ещё сильнее, когда подумал над ответом на вопрос видящего.
Реальность такова, что каждая картина, которую Малек показывал Нику, воплотилась в жизнь.
Они не всегда воплощались так, как изначально подумал Ник, но они все сбывались без единого исключения.
Ник нахмурился, адресуя сердитый взгляд Малеку.
Он знал, что это нелогично, но ощущение никуда не девалось.
Малек, должно быть, что-то почувствовал, потому что снова обернулся через плечо.
— Ты прав, — прокомментировал видящий, встретившись взглядом с Ником. — Злиться на меня из-за точности моих провидческих способностей кажется совсем нелогичным.
Ник помрачнел ещё сильнее, поднимая ладонь и жестом призывая видящего молчать. Он окинул коридор многозначительным взглядом, пытаясь напомнить Малеку, что он не должен говорить о своих экстрасенсорных способностях, особенно в помещениях.
Малек почти не заметил.
Он продолжал тем же оскорблённым тоном.
— ...Полагаю, я могу приложить усилия и написать картины, которые не кажутся мне правдивыми, — проворчал видящий. — Но я не представляю, какая от этого будет польза, Ник. Это определённо не поможет тебе в работе Миднайта. Даже если мы сделаем это в качестве катартического упражнения, я не понимаю, почему это окажется продуктивным времяпровождением для нас обоих...
Тай рассмеялась, обернувшись к Нику через плечо.
Она с нежностью посмотрела на своего брата, затем снова рассмеялась.
Ник закатил глаза, но сам подавил невольную улыбку. Чёртов ребёнок. Ему сейчас ничто не должно казаться забавным, но она всегда производила на него такой эффект.
Они добрались до конца коридора, и Ник ступил на ворсистый ковёр, который устилал большую часть каменной плитки в парадном лобби здания. Ковёр заканчивался у лестницы из мрамора и древесины, которая вела на верхние этажи.
Ник посмотрел на люстру, висевшую под высоким потолком.
