Раньше не делала этого, но вдруг его жена дома? Будет очень неловко…
Иду по коридорам и надеюсь, что Рома сейчас отсутствует в офисе. Пусть сидит у себя в холдинге и не лезет на мою территорию!
Распахнула двери кабинета, чувствуя лёгкость во всём теле. Дела, работа!
Но сразу же это чувство пропадает так же быстро, как и появляется. Улыбка, которая всё это время была на лице, сошла на «нет». Удивлённо округлила глаза, видя открывшуюся передо мной картину.
Рома снова сидел в моём кресле, но это последнее, что меня волновало.
— Папа? — шепчу, не веря своим глазам. Там, на чёрном кожаном диване сидел мой единственный родитель.
Смотрю на родные черты лица, переходя на седые волосы и излюбленную классику. На его лице сдержанная улыбка, а около глаз уже хорошо видимые морщины. И снова его любимая седая борода, за которую я любила дёргать, зазывая Старика Хоттабыча.
Моё лицо сразу же озаряет улыбка, но почти сразу же она пропадает, стоит мне только понять, что он сидел в моём кабинете.
Сразу же срываюсь с места, забывая, что я была на каблуках, и подлетаю к нему, сразу засыпая вопросами:
— Всё в порядке? Ты приехал, потому что что-то случилось? Сердце? Снова? Может, стоит лечь в санаторий? — и ещё тысяча вопросов, которые я озвучила, прежде чем Гордеев-старший остановил меня, поднимая ладонь вверх. Сразу же замолкаю, не успевая договорить очередной вопрос.
Эта привычка у меня от него.
— Тина, — качая головой, произносит отец и опускает руку. — Замолчи. Вот вся в свою мать. Набросишься, даже не выслушав. Со мной всё хорошо. Чувствую себя на все тридцать, если не двадцать пять.
На последних словах он хохочет, а потом сразу же успокаивается, произнося:
— Соскучился по тебе, — в его голосе любящие нотки, от которых на душе сразу же становится ещё радостней. — Да и у моей малышки свадьба скоро. Роман позвонил, сказал, что пора бы возвращаться. Вот я и здесь.
Свадьба.
Это слово отбивается в голове и заставляет сердце упасть в пятки. После наших с Кириллом выходных следующие слова показались нереальными. Будто я из сказки попала в злую историю.
— Пап, нам нужно поговорить, — серьёзно произношу, не оставляя ни следа от хорошего настроения. Взгляд сам метается в сторону Ромы, и я дополняю: — Наедине.
Отец насторожился, напрягся, что было видно по его лицу, и повернулся в сторону Березникова, кивая ему на дверь.
— Оставь нас, — звучат его слова, будто гром. Березников, нахмурившись, с недоверием встаёт со своего места и идёт на выход, мельком поглядывая на нас. Вижу, что в его глазах вопрос, а ещё недовольство. Наверняка, хотел устроить допрос, где я пропадала чуть ли не трое суток.
