Сказать про записку? Ерунда. Сдать Березникова с потрохами? Рассказать отцу, что предложил мне Рома? Не поверит. Они давно общались, поэтому папа всецело доверял моему жениху. Именно поэтому так настаивал на сроках контракта.
Появился другой? Рисково. Потому что тогда они могли узнать о Воронове. Чего мне совершенно не хотелось. Иначе я смогу потерять компанию. Для папы она была не единственной, но самой любимой. Потому что до этого ей занималась мама.
Поэтому не знала, что говорить в этой ситуации.
— Почему замолчала? — слышу в трубке и тихо ругаюсь себе под нос.
— Понимаешь, пап, — говорю, хотя разъясниться, но двери лифта открываются. В кабину вваливается с десяток клерков, прижимая к стене и на ходу здороваясь. — Давай потом? Я сейчас не в лучшем месте для таких разговоров.
— Хорошо, поговорим позже.
Он сбрасывает звонок, и я, убрав телефон, откидываю голову назад, чувствуя затылком холодный металл. Надеялась, что он охладит кипящий мозг и поможет справиться мне с мыслями.
Не помог.
Выходя из кабины, всё ещё раздумывала, как сделать лучше. Рома уже не волновал. Я найду выход из ситуации. Уже практически его нашла. Осталось дело за малым — воплотить все свои задумки в реальность. Придётся пожертвовать деньгами, но оно того стоило. Покончу с проектом и Березниковым раз и навсегда. А потом разойдёмся как в море корабли. Кажется, я понимала, почему они с Вороном конфликтуют. Я не знала Кирилла, но теперь могла сказать точно — Рома был тем ещё мерзавцем. Не удивлена, что они постоянно ссорятся и переходят друг другу дорогу.
Выхожу на улицу и вдыхаю свежий воздух. Может, свалить куда подальше? Съездить на море. Отдохнуть буквально пару дней. Устроить себе перезагрузку. А что? Это ведь неплохая идея.
Только для начала мне нужно было заехать домой. Сделаю всё по-тихому. Чтобы никто не смог остановить. Поеду одна, даже без Карины. Сяду на поезд или самолёт и уберусь отсюда куда подальше. Я выдохлась, всё. Вся жизнь в один момент просто начала рушиться. И я понимала, что сама виновата в этом.
Открываю дверцу машину, сажусь в салон и завожу мотор.
Мне нужно было подумать насчёт Воронова. Если не приду к ответу сама для себя, так и буду мучиться. Разрываться на части. Нужно подумать и об этом. Но только потом, не сейчас.
Звонок телефона снова бьёт по нервам. Теперь у меня появилась фобия на долбаный звук. Потому что после каждого телефонного разговора всё становилось только хуже.
