Угум. Нелепую. А то, что космолётчик как какой-то мальчишка полуразумный нарушил медицинский протокол – это вполне допустимо, да. А то, что курс, шесть лет рассчитываемый на Земле, едва не привёл корабль к взрыву в короне звезды – это вполне нормально, да. А то, что космолётчики не готовы к выходу командира из строя – это вполне нормативно, да. Какая тут общественная форма, кроме анархии? Скрытой, импульсной, но реально существующей. Анархии, мнящей себя матерью, альфой и омегой некоего порядка, обязательного для всех мыслимых и немыслимых разумноорганических насельников Галактики и Вселенной в целом.
Ефремов, на мой взгляд, навязывает читателям некий штамп, образчик одностороннего, однообразного мышления. Он убеждает читателей в верховенстве, в совершенстве, в достойности людей «коммунистического далёка» - уже во втором цикловом тексте – и одновременно показывает, насколько эти люди ещё глупы, тупы, ограничены и непрофессиональны. Иными словами он показывает нам, читателям, не высшую форму общественной организации землян, не высшую форму развития человеческой личности, а некую переходную форму, которая не избавилась от проблем старого и не приняла полностью и целостно необходимое новое.
Вот цитата:
«Человечество не может покорить космос, пока не достигнет высшей жизни, без войн, с высокой ответственностью каждого человека за всех своих собратьев!»
Иными словами, земляне, изображённые Ефремоым, ещё не покорили Космос. Они не обладают той самой высокой ответственностью каждого человека за всех своих собратьев. А значит, персонажи Ефремова, обитатели махрового «коммунистического далёка» - не более чем туристы – как на своей планете, так и в космическом пространстве. Туризм и эмиграция – это, как известно, две большие разницы, короче – очень разные вещи и состояния. И потому Ефремов негласно, незаметно, но убеждает, на мой взгляд, читателей в том, что и люди «коммунистического далёка» на самом деле ещё очень даже не прочь повоевать. Хоть как-то, пусть даже непрофессионально. Например, так, как они попытались повоевать с «крестом» и «спиралодиском» в «Туманности Андромеды».
Ефремов преступно занимается упрощенчеством. Прекрасно зная, понимая, неоднократно – на практике – убедившись в видовом и родовом разнообразии жизненных форм – Ефремов навязывает читателю убогую мысль и глупую уверенность в том, что за пределами своей Солнечной системы люди встретят только людей – непременно человекообразных существ, мыслящих и действующих почти так же – на девяносто пять минимум процентов – как и земляне.
