Прялку принесли. Бабка ощупала прялку руками, а потом пальцы ее забегали быстро- быстро, из под них потянулась шерстяная нить, которая, как у заправского паука, выходила на удивление ровной, тонкой и прочной.
И бабку оставили.
Старуха не помнила ничего из своей прошлой жизни, а доктор, осмотрев новую работницу, произнес умное слово — «амнезия». Имя Зарана ей дали из-за сходства с вольным народом йаху: темная кожа, в проколотый нос вставлено маленькое медное колечко, по семь сережек в каждом ухе, в волосы вплетены цветные нити, стеклянные бусины и перья. Когда ее нашли, она была одета в пеструю длинную юбку и цветной яркий кафтан.
А еще старуха оказалась целительницей.
Она научила Гведолин многому из того, что умела и знала сама.
Летом они заготавливали травы и ягоды. Бабка Зарана терпеливо объясняла, как цветы липы, заваренные с чаем, помогают от кашля, плоды шиповника возвращают силу и энергию. От каких болезней давать сушеную клюкву, мороженую чернику, малиновое варенье, облепиховое масло.
Настойку эхинацеи Гведолин, под руководством бабки Зараны, делала сама. Старуха долго шептала что-то над флаконами с лекарством. Потом страшно затряслась и, несмотря на смуглую кожу, побледнела, словно покойник. Два дня ни с кем не разговаривала. На третий день наказала Гведолин спрятать настойку в темном прохладном месте. Гведолин отнесла флаконы в подпол и уложила между гнилой промороженной морковкой и обвалившимся куском каменной кладки фундамента.
На четвертый день бабки Зараны не стало.
Гведолин поила больных настойкой тайно, чтобы не видела тетка Роуз; заваривала травы вместо чая…
Через три дня у них умерло еще два человека. А остальные принялись выздоравливать.
Мерну трясло и лихорадило, на улицах сжигали трупы.
И только работный дом постепенно оживал. Люди возвращались к работе, вновь мерно застучали прялки, и изголодавшиеся собаки, козы и овцы, которых бросили на произвол судьбы, истошно блеяли и лаяли, сбивая с ног любого, подошедшего к кормушке, человека.
Терри тщательно старался не смотреть на нее, отводил глаза. Возможно… на долю секунды Гведолин показалось, что она ошиблась, что такое поведение Терри — гордость, безмерное упрямство, нежелание выглядеть больным в ее глазах. Возможно… жалость? Боится, что она примется отчаянно его жалеть? И если так, то… Да нет, кто угодно другой, только не он. Хотя…
— Видишь ли, Терри, я тоже кое-что умею.
Он не повернул и головы в ее сторону. Пробурчал, отвернувшись к стене:
