В кустах жужжали шмели и трещали кузнечики. Наискосок через небо почти невидимый самолет тянул извилистый волокнистый след. Лизка перевернулась на спину и посмотрела на небо.
— Смотри, самолет летит и дым пускает. Как все равно облако, — сказала она.
— А это облако и есть. Самолет сам его делает.
— Как это он делает? — недоверчиво спросила Лизка.
— Не знаю как, а знаю, что делает. Инверсией это называется.
— Ишь ты — инверсия, — почтительно повторила Лизка незнакомое слово. — Инверсия. А ты откуда знаешь?
— Так, знаю. Летчик один знакомый рассказывал.
— Летчик? У тебя есть знакомые летчики?
— Были.
Лизка немного помолчала, потом пошутила:
— Вот видишь, жила ты в городе, летчиков знакомых имела. А то ведь в Поповке их нету. Здесь какой ни то комбайнер и тот уже нос дерет — не подступишься. Поживешь–поживешь, да и выйдешь за Ивана–дурачка.
Санька, ничего не ответив, лежала, смотрела на небо и старалась ни о чем не думать. Ни вставать, ни тем более работать не хотелось.
— Слушала я вчера, как ты пела в клубе, — сказала Лизка. — Хорошо у тебя получается. Прямо как у артистки. «Парней так много холостых…» — начала было Лизка, но одумалась. — Это ты тоже в своем городе научилась?
— Тоже.
— Все в городе, — вздохнула Лизка. — Летчики в городе, артисты в городе. А у нас… — Лизка поднялась на локте и посмотрела на дорогу. — Ой, никак Гошка едет! — сказала она радостно.
— Гошка?
— Ага, — Лизка торопливо застегивала кофточку.
— Ну что, мне опять идти цветочки собирать? — Санька поднялась и вытянула в стороны онемевшие руки.
— Сходи, Саня, — попросила Лизка. — Последний раз сходи. Сегодня что ни то да будет. Сегодня я у него добьюсь ответа.
— Что ж делать, — сказала Санька и пошла, раздвигая кусты, к Ишиму.
Гошка затормозил у самого обрыва и стал медленно подавать машину назад.
— Ну что, работать будем? — спросил он, стоя на подножке и глядя на Лизку через кузов.
— Будем, — сказала Лизка, — немного погодя.
— Погодя некогда, Лиза, там строители ругаются.
— Поругаются на пять минут больше. Санька уморилась, пошла умыться.
Гошка был в майке. Солдатская гимнастерка, придавленная учебником литературы, лежала рядом на сиденье. Лизка, влезая в кабину, отодвинула все это в сторону и сказала:
— Ты чего это костяной подворотничок носишь? От него шея портится. Надо тряпочный носить…
— Стирать его да подшивать, — сказал Гошка. — Некогда.
— Хорошо женатому, — вздохнула Лизка сочувствующе. — Жена и подошьет, и постирает, и вон дырку на рукаве залатала бы.
