, но и правление его непосредственных предшественников, включая старших братьев. Можно согласиться с тем, что такое неравномерное распределение материала было своеобразной апологией политического
status quo, сложившегося в начале 890-х годов, когда Уэссекс под властью Альфреда окончательно превратился в центр государственной консолидации англосаксов
>30. Однако не имелось ли при написании «Англосаксонской хроники» и более практической цели: повествуя о драматических перипетиях военных приключений короля, еще раз напомнить его подданным о той опасности, которой они столь счастливо избежали в 860―880-х годах, и тем самым убедить их нести дополнительные материальные и должностные тяготы в преддверии нового наступления норманнов? Являлось ли это «пропагандой»
>31, зависит от того, что каждый вкладывает в значение данного термина.
Уникальную возможность проникнуть во внутренний мир короля Альфреда Великого дают его собственные литературные труды, а также произведения, вышедшие из-под пера его сподвижников, занимавшихся культурным возрождением Уэссекса. Большинство ученых согласно с тем, что Альфредом лично были переведены с латыни на древнеанглийский «Обязанности пастыря» Григория Великого>32, «Утешение философией» Боэция>33, «Монологи» Блаженного Августина>34 и первые пятьдесят псалмов из так называемой «Парижской псалтыри»>35. Атрибуция первых двух книг основывается на упоминании своего авторства самим Альфредом в написанных им предисловиях, в то время как словарный состав и синтаксис остальных двух произведений позволяет предположить, что их переводчиком было то же лицо, что переводило «Обязанности пастыря»>36. Альфреду принадлежит также краткое предисловие к «Диалогам» Григория Великого, переведенным епископом Вустера Уэрфертом>37.
Хорошо известно, что в этих произведениях Альфред чаще всего не просто переводил латинский оригинал на древнеанглийский язык, но и во многом переиначивал его, дополняя собственными интерполяциями. Весьма соблазнительно интерпретировать их per se, как отражение внутренних мыслей и чувств коронованного переводчика. Следует, однако, несколько сдержать исследовательский энтузиазм, поскольку различия между первоисточником и древнеанглийским переводом могут быть объяснены отнюдь не только стремлением Альфреда включить латинский оригинал в современный ему социокультурный контекст>38. Нам неизвестно, например, насколько рукописи, с которых делался перевод, совпадают со «стандартными» современными текстами тех же произведений, или использовались ли при включении в перевод собственных дополнений уже существовавшие глоссы
