Наталья Ивановна не выходила из дома, чтобы не видать ни виселиц, ни народа, и одного желала: чтобы поскорее кончилось то, что должно быть. Она думала только о себе, а не о приговоренных и их семьях.
XI
Во вторник к Наталье Ивановне заехал знакомый становой, Наталья Ивановна угостила его водкой и солеными грибками ее приготовления. Становой, выпив водки и закусив, сообщил ей, что казни завтра еще не будет.
- Как? Отчего?
- Удивительная история. Палача не могли найти. Один был в Москве, и тот, рассказывал мне сын, начитался Евангелия и говорит: не могу убивать. Сам за убийство приговорен к каторжным работам, а теперь вдруг - не может по закону убивать. Ему говорили, что плетьми сечь будут. Секите, говорит, а я не могу.
Наталья Ивановна вдруг покраснела, вспотела даже от мыслей.
- А нельзя их простить теперь?
- Как же простить, когда приговорены судом. Один царь простить может.
- Да как же царь узнает?
- Имеют право просить о помиловании.
- Да ведь их за меня казнят, - сказала глупая Наталья Ивановна. - А я прощаю.
Становой засмеялся.
- Что ж, просите.
- Можно?
- Известно, можно.
- Да ведь теперь не успеешь?
- Можно телеграммой.
- К царю?
- Что ж, и к царю можно.
Известие о том, что палач отказался и готов пострадать скорее, чем убивать, вдруг перевернуло душу Натальи Ивановны, и то чувство сострадания и ужаса, которое просилось несколько раз наружу, прорвалось и захватило ее.
- Голубчик, Филипп Васильевич, напишите мне телеграмму. Я хочу просить у царя помилования.
Становой покачал головой.
- Как бы нам не влетело за это?
- Да ведь я в ответе. Я про вас не скажу.
"Эка добрая баба, - подумал становой, - хорошая баба. Кабы моя такая была, рай бы был, а не то, что теперь".
И становой написал телеграмму царю: "Его Императорскому Величеству Государю Императору. Верноподданная Вашего Императорского Величества, вдова убитого крестьянами коллежского асессора Петра Николаевича Свентицкого, припадая к священным стопам (это место телеграммы особенно понравилось составлявшему ее становому) Вашего Императорского Величества, умоляет Вас помиловать приговоренных к смертной казни крестьян таких-то, такой-то губернии, уезда, волости, деревни".
Телеграмма была послана самим становым, и на душе у Натальи Ивановны было радостно, хорошо. Ей казалось, что если она, вдова убитого, прощает и просит помиловать, то царь не может не помиловать.
XII
Лиза Еропкина жила в неперестающем восторженном состоянии. Чем дальше она шла по открывшемуся ей пути христианской жизни, тем увереннее она была, что это путь истинный, и тем радостнее ей становилось на душе.
