— Марло! — пришлось повысить голос, чтобы некромант наконец-то оторвался от увлекательнейшего занятия и подоспел к началу ритуала.
Эмильену тоже пришлось оставить в покое надгробную плиту, кроваво-красная надпись с которой так и не стерлась, и присоединиться к остальным.
— Воскресишь всех Понтилатов — я тебя к ним брошу, понял? — язвительно заявил Марло, толкнув Азусу в плечо. — И скажу, что так и было.
— Просто не мешай мне концентрироваться, — прошипели ему в ответ.
Первые слова ритуала прозвучали из уст темноволосого некроманта. С небольшим запозданием их повторили одноклассники, и первый удар колокола величиной с добрую пивную кружку заставил испуганных птиц покинуть насиженные ветви кривых деревьев и взмыть в воздух. Со второго удара атмосфера напиталась ведьмачьей энергией. Той самой, которая текла по духовным каналам Азусы бешеным потоком, а по каналам Эмильена — тонким ручейком.
Таинство смерти, таинство жизни. Некромантия — искусство, которому в академии был выделен отдельный факультет, отличалось от всех остальных ведьмачьих умений именно тем, что самому ведьмаку всегда приходилось балансировать на грани и бесстрашно смотреть смерти в лицо. И собственной, и чужой.
Иллюзия бессмертия способна застелить глаза, но ровно до того момента, когда из жизни не уйдет дорогой сердцу человек. Ведь проводить ритуалы воскрешения без разрешения свыше — запрещено, а значит, ты всегда будешь жить с тяжелым камнем на душе. Мог, но не сделал. Или же сделал то, за что ответишь перед судом. Иных вариантов не дано.
На последних ритуальных строчках свечи разом потухли, а в воздух взвились несколько тонких струек дыма с тлеющих фитилей. Дым этот не исчезал. Застелив собой холодную землю, он подкрался к стеклянному возвышению. Затем еще выше, окутал гроб и лежавшую в нем красавицу непроницаемой пеленой.
Последний звон колокола, раздавшийся эхом по всему кладбищу. Звон колокола, оповещавший о том, что ритуал воскрешения подошел к концу. Звон, возвращавший жизнь и забиравший тебя из того мира.
И звуки стихли. Затаились в зелени сверчки, совы смолкли, ветер обратился штилем.
— Опус…опус… — раздался оглушительный в окружавшей некромантов тишине хрип, — …опус… опустите мне веки!
— Вы как хотите, — попятился Марло, сидя на карачках, — но я пошел отсюда.
— Подожди, — схватила его за край мантии рука Азусы.
А бледная рука графини Понтилат в тот же момент ухватилась за край гроба. Ухватилась так, что побелела от прикладываемых усилий еще сильнее. И усилия принесли свои плоды. Корпус девушки приподнялся, волнистые волосы прикрыли лицо, но движением онемевшей руки она откинула прикрывшие обзор пряди в сторону.
