Моё же тело, похоже, совсем раздумало взрослеть и приобретать достойные формы; детское личико, худенькие ручки и ножки и почти полное отсутствие груди — я наблюдала в зеркале это безрадостное зрелище вот уже на протяжении нескольких лет, и всё без изменений. Слава богу, этим летом какие-то небольшие, но приятные глазу округлости все же наметились, что приводило меня в тайный восторг, и я даже стала подумывать о покупке лифчика.
К тому же ещё мама, как назло, покупала мне одежду, безусловно очень качественную и премилую (вкус у неё есть, не откажешь), но более подходящую для ребенка или в крайнем случае, подростка, а не для молодой девушки.
Мрачное настроение усугублялось ещё одним, крайне оскорбительным для меня обстоятельством — меня частенько не пускали в иллюзионы на показы для взрослых, периодически делались попытки изгнать нахальную малолетку из данс-залов, имеющихся в Митторне почти при всех дорогих тавернах (а между тем, все, даже самые ярые завистницы, признавали, что я танцую сногсшибательно). Более того, даже продажу некоторых книг гнусные приказчики в лавках пытались ограничить, мотивируя отказ тем, что, мол, 'в столь нежном возрасте не стоит углубляться в такие серьёзные вещи' (это про руководства и толстые фолианты, посвященные различным разделам магии) или тем, что 'эту книгу тебе ещё рано читать малышка, вот станешь постарше…' (а это уже про любовные романы).
В ответ я злобно шипела, адресуясь впрочем, большей частью к хохочущей Сели, — 'когда стану постарше, то буду это не читать, а делать', причем я-то имела в виду оба сорта книг.
Впрочем, если подходить к делу всерьёз, то начиная с этого лета я вполне могла постоять за себя.
Достаточно было убрать волосы за левое ухо, обнажая маленькую, но хорошо различимую магическую руну на виске.
Серебристо-голубое тату — трилистник с обвившейся вокруг стебля змейкой, был признаком принадлежности к могущественной гильдии высших магов (правда самой младшей ступени). Его наносили выпускникам столичной Магической школы при Академии, да и то не всем. Только те, которых признали достойными в дальнейшем обучаться в самой Академии Высшей Магии и Колдовства, имели право получить этот знак.
Подделать его было нельзя, руна была зачарована, и при попытке подлога на лице незадачливого обманщика появлялся сильный ожог, который, к тому же, нестерпимо болел. Излечиться же, как вскоре выяснял страдалец, можно было лишь с помощью мага — врачевателя, уплатив предварительно весьма приличный штраф. А если ко всему перечисленному добавить ещё вызов на Совет магов, да нешуточную угрозу судебного преследования… Короче, желающих так глупо рисковать не находилось.
