Оглядываюсь вполоборота.
Мамочки дорогие, да тут развернулась самая настоящая охота! Вот только вместо задрипанной лисы ловят меня. Со всех сторон к причалу стекаются натренированные ребята. Выбегаю к самому краю сооружения, мельком смотрю на раскинувшийся на другом берегу город. Слышу усмешки.
«Вот дурак, сам себя загнал в ловушку! Сейчас возьмем тепленьким!»
Сейчас, ребятушки! Сейчас!
Зажимаю в зубах кусок пластика. Не дай бог, попадет в руки Пастухова! Показываю средний палец своим преследователям и прыгаю в воду. От холода сводит зубы. Обычный человек в ледяной воде долго не протянет. Может даже сердце остановиться. Вот только я тот самый натренированный балбес, побывавший во многих горячих точках, где приходилось спать на земле, жрать червяков и пить воду из лужи. А тут всего-навсего нужно доплыть до ерика. Метров двести, не больше. А потом еще до дома Пахомова столько же. Ничего… Ничего… Доберусь!
И добрался на свою погибель!
«Интересно, Маргарите удалось сбить мужа со следа? Небось, устроила ему скандал, обвинила в недоверии и отправила спать в другую комнату. Может, стоило спрятаться в шкаф? И когда Пастухов бы заснул на диване в гостиной, продолжить танго под одеялом? — думаю я, поудобнее устраивая голову на мягком подлокотнике. — Сева, Сева, — укоряю себя. — Пастухов — подозрительная зараза. И мстительная. Если поймает, может расторгнуть контракты. И тогда папа уж точно оторвет голову».
Прислушиваюсь. От тишины аж уши закладывает. Небольшой поселок словно погрузился в вязкую дремоту. Лишь на втором этаже слышатся шаги. Не спит моя маленькая птичка.
Закрываю глаза, притворяясь спящим.
«Что предпримешь, Таечка? — так и хочется спросить мне. Наверняка снова придет под бок, да так и останется до утра. Но нет… Спешит куда-то вглубь дома. И шаги торопливые. Может, решила удрать через гараж? Подскакиваю, одергиваю на ходу смятую Сенькину рубашку и бегу следом. Вижу в самом конце коридора распахнутую дверь и, сбавив обороты, неслышно подхожу ближе. И с изумлением замираю на месте. Мой маленький рыженький поросеночек закладывает в машинку ком шелкового белья.
— Прячем следы преступления? — с едкой усмешкой бросаю я. Таисья вздрагивает и, защелкнув дверцу стиралки, кидается ко мне с кулаками.
— Какого хрена тебя принесло? Ты, придурок! Житья от тебя нет!
Ловлю маленькие кулачки и, прижав несносную девчонку к себе, шепчу хрипло.
— Ужасно соскучился по тебе, малыш…
— Да ладно! — улыбается она. И вместо доброй девичьей улыбки я вижу знаменитый Пахомовский оскал. Яблоко от яблони…
