Сущность и вся сила старческого руководства — старчества — заключается в завете между старцем и учеником, по которому пред лицом Бога духовный отец — старец берет на себя дело руководства души ученика ко спасению, а ученик безбоязненно всего себя, с душою и телом, предает наставнику. «Если соблюдешь мою заповедь, паче же Божию, исповедаю, что отвечаю за тебя в день оный, в который Бог имеет судить тайная человеков» (Преп. Варсануфий Великий, отв. 58), — говорит старец. «Как железо кузнецу, предаю себя тебе, святейший отче, в повиновение» (Лествица, сл. 4, 23), — говорил послушник Исидор своему старцу.
Полнейшее предание себя, отречение от своей воли, мыслей и желаний, полная невменяемость, омертвелость (Леств., сл. 4, 3) — вот главное требование от ученика, желающего жить под старческим окормлением. Принятие, очищение и совершенствование души ученика, решительное уверение в ее спасении, ответь за нее пред судом Божиим — вот обязанности старца. Таковы главные условия завета между учеником и старцем. На почве христианской самоотверженной любви он только и возможен. Отречение от своей воли ради воли Божией (Мф. 16, 24) не есть ли выражение самоотверженной любви к Богу со стороны ученика, как и материнский уход, спо- страдание ученику и нравственная ответственность за него пред Богом: «аще в чесом обиде, или должен есть, мне сие вмени» (Филим. 1, 18), не есть ли выражение той же самоотверженной любви со стороны старца? Не скрепляется этот духовный завет и союз никакими письменными документами, но крепко запечатлевается на скрижалях сердца; невидимый для людей, он так очевиден ученику и старцу, что они, как по писанному, видят и чувствуют малейшее нарушение его и уклонение от него, читая то в сердце своем. Как крепок и неразрывен этот союз, можно судить по следующим двум примерам. Преп. Феодор Студит пишет: «Один старец наложил запрещение на ученика за неисполнение повеления и, не успев дать разрешения, умер. Ученик после его смерти ищет разрешения от наложенного на него запрещения, но к кому он ни обращался, никто не осмеливался исполнить его просьбы и отсылал его к большему; наконец ученик обратился к Константинопольскому патриарху Герману со своею просьбою, но ни патриарх, ни собранный им собор архиереев не могли разрешить епитимию старца, о котором неизвестно даже, имел ли он сан священства» (Феодор Студит, оглас. поуч. 33).
Другой пример. В прологе 15 октября повествуется: «Один сирийский послушник нарушил послушание, возложенное на него старцем, и, презрев запрещение, ушел в Египет. Здесь, в Александрии, после долгих и великих подвигов он исповедал Христа и после истязаний умер мученически. Но когда христиане хоронили его тело, почитая его уже святым, три раза случалось, что на литургии после диаконского возгласа: «оглашенные изыдите», рака с телом этого мученика, ко всеобщему удивлению, срывалась с места и невидимою силою уносилась на паперть, а по окончании литургии опять сама собою постановлялась во храме. Когда же узнали причину этого явления, кроющуюся в том, что страстотерпец нарушил послушание и связан клятвой старца, и пригласили этого старца разрешить своего послушника от запрещения, рака уже не трогалась с места. При великих подвигах мученичества для увенчания подвижника требовалось еще, значит, разрешение старческое».
