Кусок снова не лез в горло, но мне не хотелось давать поводов для новой вспышки его гнева, я устала. Еда оказалась непривычной. Пряной, обжигающей и будоражащей аппетит. Даже не захочешь чувствовать вкус — почувствуешь. Как со Зверем: не захочешь — заставит захотеть.
Блейк вернулся, когда я стояла у маленького окна, выходящего в сад. За ним ровным счетом ничего было не разобрать из-за густых зарослей какого-то кустарника, но я и не всматривалась — ждала. А он приблизился сзади, и между лопаток обожгло от касания горячей ладони. Блейк отвел волосы в сторону, оголяя спину, и склонился к шее. Его отчаяние затанцевало на кончике нервов, даже показалось — он сожалеет, но я боялась шевельнуться…
— Я не сделаю больно, — хрипло выдохнул в затылок.
На языке ожило сопротивление, но я проглотила слова, затолкала несогласие поглубже, да оно и не сопротивлялось.
— Обними, пожалуйста…
Никакого унижения.
Я предлагала Блейку передышку, нужную обоим. Пусть все катится к чертям — гордость, страх. Я отчаянно хотела жить, а этот мужчина был единственной надеждой.
Только не способным на нежность.
На горле осторожно сомкнулись пальцы, в затылок упруго ткнулся горячий выдох. Он стянул с меня полотенце и бросил к ногам.
— Обними — и все? — потянул назад, вынуждая терять опору.
— Мне страшно… — запрокинула голову, подчиняясь.
— Я не умею успокаивать…
— Умеешь. Ты провел меня на лодку. — Чувствовала себя, как на переговорах с террористом, в руках которого моя жизнь.
Он промолчал, но чувство, что дышу в петле, которую он затягивает, только усилилось. Я осторожно повернула голову в его сторону, и он не стал возражать — позволил мне встать к нему лицом. Вот только зачем я это сделала? Смотреть в его глаза не осталось сил, и я прикрыла свои и качнулась к нему, медленно поднимая ладони и опуская на его грудь.
— Почему ты не смотришь? — притянул меня к себе за шею.
— Боюсь…
— Я обещал…
— Я помню, но я боюсь не того, что ты можешь сделать больно, Блейк, — и я открыла глаза, натыкаясь на его пристальный взгляд. — В твоих руках вся я… Когда ты отталкиваешь и злишься, мне страшно.
— У тебя есть скальпель, — вдруг беззлобно усмехнулся он. — Слышал, ты неплохо им отбиваешься…
Я слабо улыбнулась:
— Скорее, наживаю еще больше неприятностей…
Мы застыли, глядя в глаза друг другу.
— Скажи, ты готова сейчас отдаться мне… почему?
— Ты говорил, я нужна тебе… — и я сглотнула, забыв о минутной передышке.
— Торгуешься? Со мной? Больше нечего предложить?
