— Возрождение, — повторила Настя, еле шевеля губами. — Я что…
— Ага. Ты того, умерла, отошла в иной мир, склеила ласты, сдохла, — темноволосый бойкий паренек перебирал все возможные комбинации, слегка причмокивая от удовольствия. Заметив, что прибывшая задрожала, готовясь зареветь или закричать, он умолк.
— А почему?
— Говорят, что пила ты много, о ребенке не думала, гулящая была, аборты делала. Вот образ жизни и привел к такому исходу.
— Но я ж не делала, — начала возражать Настя, но осеклась. — Ой! Так это Ад?
— Ну да, персональный. То есть, специально для тебя. Нравится?
«Нет», — хотела ответить женщина, но смелости не хватило.
— Я не делала этого, — повторила Настя. — Может, произошла ошибка?!
— А врач говорит, что все ты там делала.
— Он врет! — крикнула Шилова, но тут же испугалась, не ожидав от себя такого.
— Лысые котики, — снова удивился незнакомец. — Где ж раньше был твой характер? Ладно, — вздохнул он, почесываясь, — пришло время знакомиться. Вот ваши сладу-у-усики! — противно пропел парень, с силой сдерживая резко подступившие рвотные позывы.
За спиной незнакомца показалась деревянная кровать с огромным бантом над серым балдахином. Мобиль истошно заскрипев, начал вращаться. Послышалась мелодия без слов, но Шилова четко слышала их:
Твоим детям важен вкус крови,
Дай отведать им своей груди,
Злобным взглядом на тебя глядят,
Быть для Насти с ними — это Ад.
— Поздоровайся с детками. Смелее! Они заждались.
Шилова не могла найти силы, чтобы встать с кровати. Ей хотелось умереть еще раз, только без всех этих спецэффектов. Настя отвернулась от кроватки и незнакомца. Она раскачивалась взад-вперед в такт песенки и рыдала. «За что, Господи, за что?» — постоянно стучало в мозгу или в том, что раньше было мозгом.
— Какие матери пошли невоспитанные, — присвистнул незнакомец. — Боишься, что не справишься? — он вдруг перешел на доверительный шепот. — Научишься. Чего ты? Знаешь, сколько у тебя времени, у-у-у, — протянул голос. Парень еще сделал пас руками, как будто обхватывая комнату, но Шилова этого не видела.
— А может, я не хочу учиться! — возмущалась Анастасия, осмелев от безысходности. — Может, мне не нужно это!
— А чего ты хотела? — буркнули за спиной.
— Я свободы хотела. Мир увидеть. В Венецию хотела!
— Так чего не слетала? — спросил незнакомец, старательно притворяясь, что он ничего не знает о Насте.
— Мама сказала, что несерьезно так поступать. Что ей уже внуков пора нянчить, а не ждать, когда я там по заграницам задом вилять устану.
