— Не такая она была и интересная, — парировал Сэт.
— Неважно. Хозяин ждет нас. И он зол. Благоразумно будет не доводить его до крайней точки бешенства.
— Пошли скорее! — крикнул Жуль.
Друзья устремились вдоль длинного коридора, спотыкаясь на ровном месте, ведь страшнее сложившейся ситуации были только волосы Жуля. Но он не обращал внимания на мелочи. "Много ли на него попало?" — беспокоился Жуль. И беспокоился зря — Хозяину не было дела до пугливого прислужника. Зачем думать о мелочах, когда можно подумать о перерождении. Единственный, кто интересовал Хозяина — Рик. На этого парня возлагались все надежды. Он мог сделать то, что никто не делал до этого.
Сэт немного думал о Насте, о розовых розочках на стенах, о бестолковом Жуле. Он был рад, что не станет выходить на поверхность и миссия ляжет на Рика. Конечно, Сэт нисколечко не верил в успех затеи, но кто он такой, чтобы биться лбом о каменный пол. "Владыке виднее", — подумал прислужник. Доверить судьбу философу — более разумно, чем трусу. Сэта куда больше интересовала Сэнди. Она так приятно пахла сожженной листвой и дорогим ароматом сыра. Только вкушать прелести Сэнди было куда приятней.
Рик ушел в себя. Мысли о возрождении Ада сплетались с образом сладострастной старушки, истязающей мужскую плоть змеевидным батогом. Рик думал, что Ада на земле и так хватает. Перед глазами плыли исполосованные полушария, которые дергались в такт его шагов. Он навсегда запомнит эти стоны, устремленные в сморщенную промежность Ирэн. "Неужели ему нравилось терпеть боль? Люди — странные существа». Рик отрешенно потупился в пол.
Не сговариваясь, прислужники пошли быстрее. Никто не хотел злить хозяина больше, чем был способен выдержать. Но добраться друзьям пока не удавалось — внимание перетянула исчезающая дверь. Такое случалось редко, когда человек перерождался сам. Табличка на двери медленно растворялась, стирая довольную улыбку с красного лица.
— Какая странная смерть, — сказал Сэт. — Жил на Земле, а сгорел, как в Аду.
— Зато он занимался любимым делом! — ответил Рик.
— Каким?
— Отдыхал, — продолжил философ. — Умереть за то, что любишь, не грешно, стыдно — не жить вовсе.
Сэт молчал. Сегодня его не радовали кричащие грешники и безумные счастливцы. Даже курортная смерть не вызвала особых эмоций. Сгорел — молодец. Жуль вот тоже горел на работе — Хозяин всегда был рад постараться.
— Какой же он странный, — пробормотал Сэт.
— Кто? — пританцовывал от страха Жуль, дергая несчастные волосы.
