— Ты как себя чувствуешь? — поинтересовался дядька.
— Там же написано, — усмехнулся я, указав на стол. — Ничего серьёзного, просто ушиб почки.
От запаха еды замутило, я вышел с кухни, дошёл до туалета и справил малую нужду. Никаких приятных впечатлений этот процесс не доставил; моча была бурой.
Ерунда, жить буду. А справка… Справка — это хорошо. Хоть с деканатом проблемы решить смогу. Группа-то уже два дня как в колхозе.
Я зашёл в комнату, прямо на пол скинул спортивный костюм и трусы, надел брюки и рубашку, сунул в карман студенческое удостоверение и проездной на троллейбус.
А в коридоре меня снова окликнул дядя Петя.
— Зине позвони! — напомнил он.
Я кинул взгляд на настенные часы.
— Ну чего ты пристал? Она ещё в школе.
— Какой?! — фыркнул дядька, хрипло закашлялся и постучал себя кулаком по груди. — Каждые полчаса прибегает о тебе справляться. Звони, давай! Девчонка места себе не находит!
— Погоди! — нахмурился я. — Ты ей рассказал, что ли? Ну на фига?!
— Делать мне больше нечего! Сама откуда-то узнала! Ещё вчера в слезах прибежала, на силу успокоил!
Сердце ёкнуло, словно удар в корпус пропустил. В голове завертелись всякие нехорошие подозрения, и я спешно снял трубку с привинченного к стене телефонного аппарата, принялся крутить его какой-то слишком уж медленный сегодня диск, набирая номер квартиры Марченко.
Зинка ответила моментально, словно сидела у телефона.
— Серёжа?! — охнула она. — Ты где сейчас? Откуда звонишь?
— Выйди в подъезд, — попросил я и, не слушая девичьих причитаний, повесил трубку.
— Далеко собрался? — уточнил дядя Петя, когда я сложил на несколько раз справку из травмпункта и сунул её в студенческий билет.
— В деканат съезжу, надо с прогулами что-то решать.
Дядя Петя молча кивнул, а я обулся и вышел на лестничную клетку, где на меня и налетела взбежавшая по лестнице Зинка, зарёванная, с припухшими глазами и покрасневшим носом.
— Серёжа!
Объятия отдались неприятной резью в пояснице, но я виду не подал и принялся гладить содрогавшуюся в рыданиях девчонку по спине, попутно нашёптывая какую-то утешающую бессмыслицу. Не сразу, но помогло. Постепенно рыдания стихли, и Зинка отлипла от меня, посмотрела в лицо.
— С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила она. — Тебя отпустили? Всё уже закончилось?
— Да-да! Всё хорошо, — с беспечной улыбкой соврал я и сместил ладони на девичью талию.
— Когда узнала, что тебя арестовали, чуть в обморок не упала! Правда-правда, мне на самом деле плохо стало. Голова закружилась и в ушах зашумело!
