— А вы целы? — шепотом спросила она меня.
— Да, — так же шепотом ответил ей. — Вы меня напугали.
— Я сама испугалась.
— Теперь все позади.
Она улыбнулась.
С небес на землю нас вернул окрик прораба:
— У вас там все нормально? Никто не пострадал?
Я оглянулся.
Мои строители и товарищи девицы наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.
— Относительно, — сообщил я. — По крайней мере, мы живы.
— Ася, ты как? — поинтересовался Иванов.
— Норм, — ответила девица, отряхиваясь.
Значит, бандитку зовут Ася. Неплохое имя. Но на тургеневскую барышню из одноименной повести нашего великого классика она совсем не похожа. Бандитка, а не тургеневская барышня.
Итак, мы вернулись на землю. Странное чувство лишь краем коснулось моего сердца, заставило его учащенно забиться. Все прошло. Мы снова в нашей приземленной реальности у полуразвалившегося сарая в стиле русский модерн.
— Я предупреждал, что эта халупа рано или поздно рухнет, — произнес я, совершенно неприлично отплевываясь от пыли. — Счастье, что вы не пострадали.
— Она не рухнула, — стояла на своем девица. — Посмотрите сами, на стенах даже трещин нет. Всего-то кусок крыши упал.
— Да, действительно, какая мелочь! — иронично заметил я.
Свободной рукой разбойница достала из кармана влажные салфетки и начала вытирать лицо. Потом любезно протянула салфетки мне. Штукатурка мерзко скрипела на зубах.
— Вы на редкость упрямы, — заметил ей.
— Уж какая есть.
— Мы могли погибнуть.
— Но не погибли же, — с этим не поспоришь. То, что она была на волосок от гибели, девицу не смущало.
— Если бы меня придавило руинами, моя смерть была бы на вашей совести. Вы едва не сделали моих детей сиротами.
— Не пытайтесь внушить мне чувство вины. Вас никто не заставлял кидаться ко мне. Я бы прекрасно обошлась без вас. Все равно оторвать наручники вы не смогли.
Да, благодарности мне ждать не стоит. Вот и спасай таких девиц!
Когда стало понятно, что ничего больше не упадет, к нам подбежали строители и защитники дома.
— Дайте мне фомку, — попросил у прораба. — И если есть напильник.
И то и другое нашлось быстро.
— Осторожно, не повредите ручку, — засуетился Иванов. — Это исторический раритет. Литой чугун. Посмотрите, какая форма, какое изящество линий! Тягучие изгибы, динамика движения.
Мне казалось, единственные притягательные изгибы на двадцать кварталов в округе были у этой взбалмошной девицы, а никак не у какой-то дурацкой дверной ручки. Но Виталий Викторович смотрел на дверь со священным благоговением. Или как кот на сметану.
