«Успокойся, — сама себе приказала Фрида. — В любом случае, баньши всегда предупреждают заранее. Время ещё наверняка есть. Эш вернётся, и мы вместе решим, что делать». Оставалось только послать лакея за герцогом. В столицу так в столицу… У беременной жены может ведь появиться внезапная блажь срочно повидать супруга?
— Ваш шоколад, миледи. — В комнату заглянула её нынешняя камеристка, Анна. Девочка была расторопна, сообразительна, молода, но как же ей не хватало опыта! Впрочем, она всеми силами пыталась Фриде угодить. Так усердно, что чаще мешала, чем помогала.
— Благодарю, — откликнулась Фрида.
Камеристка тупо уставилась на ванну.
— Ой…
— Всё в порядке, дорогая. — И, так как поднос с кружкой в руках Анны дрожал, добавила: — Поставь, пожалуйста, шоколад.
— Но как же вы… миледи? Ванну-то сами…
Фрида не стала отвечать. Действительно, не объяснять же, что предупредительный брауни сделал, как она просила. И грязную сорочку тоже он сжёг…
Анна крепилась всё время, пока помогала леди вытираться и аккуратно промокала её длинные, до земли (ах, какое богатство!) волосы хлопковым полотенцем. Но потом, укладывая их, не выдержала:
— Миледи, если вы желаете принимать утром ванну… То есть, с рассветом… Я…
— То я пошлю за тобой, — равнодушно отозвалась Фрида. Все её силы уходили на то, чтобы не морщиться: юная камеристка от большого усердия постоянно дёргала мокрые запутавшиеся пряди.
Анна робко улыбнулась.
— Благодарю, миледи.
Фрида совершенно не хотела её расстраивать, а старательность девушки ей даже льстила. Но почему у Анны при всём её прилежании получается невесть что?
После Миры Фрида с волосами постоянно мучилась. Обыкновенная горничная с ними никогда бы не справилась — слишком длинные, слишком тонкие, непослушные. Анна недалеко ушла от обыкновенной горничной — курсы камеристок она не проходила. Да, помогала благородным гостьям герцога Виндзора, когда бедных дам заносила сюда нелёгкая. Но и только — впрочем, выбора в этой глуши не было никакого, и Фриде пришлось довольствоваться тем, что есть.
Лучше всего с волосами госпожи справлялся Ричард. Однажды он застал растрёпанную леди, с ножницами в руках с ненавистью смотрящую в зеркало, и со своим обычным «Миледи, позвольте» всё исправил. Ричард всегда всё исправлял: этакая волшебная тросточка, как в сказке выполняет все желания. Фрида не могла понять, как она к этому относится, но в тот момент испытала жгучую благодарность. Ричард мягко отнял у неё ножницы, усадил на пуф, подвинул зеркало так, чтобы было удобно и ей, и ему. И за какие-то минуты ловко заплёл ей косы, соорудив из них что-то сложное, непривычное, остро отдающее фейрийским, но очень красивое. А в ответ на благодарность только улыбнулся своей тихой робкой улыбкой.
