Первым порывом, конечно, было немедленно убраться из его дома. Не хочу быть обузой. Сама понимаю насколько я тут не к месту. Осознаю, насколько обременительна для этих едва знакомых людей. Ведь я даже элементарных вещей без помощи сделать не могу.
Но пришлось проглотить свою гордость, после всего услышанного.
Я нуждаюсь в нем. И судя по его словам ночью — мы не совсем чужие люди. Даже если этого недостаточно, чтобы брать на себя ответственность за беспомощную инвалидку, я сделаю все возможное, чтобы меня не прогнали.
Ненавижу это все! Чувствую, как к горлу слёзы подкатили. Психую, не в силах одновременно удержать полотенце и при этом застегнуть лифчик.
— Серьезно? — слышу скептический выдох за спиной. — После всего, будешь продолжать прикрываться от меня?
Голос приблизился. Тёплые пальцы касаются спины, которая невольно выпрямляется от этих прикосновений. По тому, как стянуло грудь, понимаю, что непослушные крючки наконец попали в петельки. Глеб Витальевич, как куклу поворачивает меня к себе лицом и довольно грубо выдёргивает из-под бюстгальтера полотенце.
— Так и будешь до ужина возиться, — бросает зло.
Я ёжусь от холода в его голосе. Вчера он казался совсем другим. Я догадывалась, что он попросту пьян. Но не думала, что перемены окажутся столь кардинальными.
Замираю, когда мне на голову натягивают легкую ткань. На секунду теряюсь.
— Руку просовывай, — велит строгий голос, которому я тут же хочу подчиниться.
Еще не понимаю, куда что просовывать, но поднимаю перед собой предательски дрожащую ладонь.
Я буквально кожей ощущаю его раздражение. И мне неловко от этого. Словно я снова теряю зыбкий баланс. Голова начинает кружиться...
Однако стоит ему взять мою ладонь в свою, как я тут же заземляюсь.
Спасительная рука увлекает меня за собой. И я следую уверенно. Только на ходу ощупывая платье, что оказалось на мне.
По резкому запаху кофе понимаю, что мы вошли в кухню.
— Твою мать, — устало выдыхает обладатель спасительной руки.
— Тут наверно бардак? — бормочу я, ощущая жар от его плеча на своей щеке.
Поднимаю глаза чуть выше этого тепла. Туда, где предположительно должны быть недовольно нахмуренные брови. Я даже вполне ярко могу представить, какие эмоции сейчас читаются на его лице. Губы сжаты в жесткую линию, между бровей пролегла складка, а глаза в ярости мечутся по кухне, оценивая масштабы организованной мной кофейной катастрофы. Интересно, какого цвета эти глаза...
Из моих рук вдруг ускользает тёплая ладонь. Я приоткрываю рот в немом протесте, но тут же закрываю его, когда эта ладонь ложится на мое плечо и заставляет пятиться.
