Завтрак прошел в полной тишине, если не считать приветствий. Анастасия тихо сидела за столом рядом со мной с красными глазами. Я подумал, что девушка плакала, или провела всю ночь без сна. И не спросишь у Тамары, она опустила глаза к тарелке, и сосредоточено пытается есть мясную котлету, словно это кусок резины.
Отъезд семьи отец наметил через два часа. Он выразил надежду, что все успеют собраться и упаковать свои вещи. Пройдет каких-то сто двадцать минут и мы расстанемся с Анастасией, как мне не хочется этого. Может, пойти к ней в комнату и объясниться? Но я отказался от этой затеи. Вчера, словами песни я все сказал, теперь жду ответа девушки. Я приму любой.
Чемоданы погружены в багажник автомобиля. Отец, мама и Тамара заняли свои места. На крыльце дома стоим мы с Анастасией. Девушка смотрит на меня своим прекрасными зелеными глазами, и мне кажется, что она заглядывает мне в душу.
— Вчера, Александр Васильевич, вы были откровенны? — тихо спросила Анастасия.
— Все, что, вы, услышали, говорило вам мое сердце.
— Я принимаю ваше признание, и говорю вам, да.
Анастасия подошла ко мне ближе, провела рукой по щеке, а я, каюсь, не проявил выдержку, обнял, и поцеловал девушку в губы. Правда, поцелуй был коротким, я не стал злоупотреблять доверием Анастасии.
Помахав мне на прощание рукой, девушка подарила мне улыбку, от которой мое сердце застучало чаще и я, от переполнявших меня чувств, высоко воспарил над матушкой Землей.
Все лето я провел на даче, восстанавливался. Профессор Санаев настоял на этом, пригрозил мне, что в противном случае подаст документы врачебной комиссии о серьезности моих ранений. Тогда о продолжении карьеры артиллериста я могу забыть на несколько лет. Вынужден был согласиться. Почти три месяца ездил на «Скакуне» в Симферополь, встречался с родителями и, естественно, с Анастасией. Дорогу Алушта-Симферополь выучил наизусть, каждый камешек на обочине знал меня в лицо.
Осень 1928 год. г. Симферополь, параллельная реальность
— Ваше высокоблагородие, штабс-капитан Воронов, представляюсь по случаю прибытия на службу после излечения, — докладывал я командиру полка полковнику Федорову Ивану Емельяновичу, стоя по стойке «смирно».
— Полноте вам, капитан, — замахал руками полковник, — присаживайтесь, давайте поговорим без чинов. — Кстати, я не оговорился. Вы произведены в чин капитана и удостоены ордена Виктории III степени, а также медали «За ранение на поле боя». Поздравляю. Награды вручу, когда они прибудут из столицы.
