— В том и проблема, — вздохнул Адриан. — Уже держишь. И только делаешь вид, что тебе на все и всех наплевать, что если честно, раздражает еще больше.
— Раздражает его! — Аманда демонстративно уперла руки в бока. — Тебе же скучно, забыл? Ты же сам все это устроил, чтобы развлечься! Так чего теперь жаловаться! Еще раз повторюсь — отчаливай! Скатертью дорожка, флаг в руки и чеши на все четыре…
Адриану надоела пустая болтовня. Она априори ведет в никуда, а продолжать сориться не хотелось. Так что, обрывая бесполезную дискуссию и пресекая поток странно звучащих слов, он просто поцеловал девушку.
В данном случае явно нужен особый подход. Здешние барышни никогда не отличались особой строптивостью. Да и откуда, если им с детства прививали главный завет: женщина обязана уважать и почитать мужчину, если желает удержать его подле себя, что для большинства является едва ли не главной целью существования. Но эта…
Аманда существовала в своих особых границах, которые включали всё: цинизм, ослиное упрямство, привлекательность, и харизму. Единственного качества в ней не было и вероятно не будет — покорности. На сказанное слово — десять в ответ, а любая попытка сделать замечание приводит лишь к очередной волне раздражения с вытекающими последствиями. Таких женщин и в самом деле порой охота придушить, но чего точно не сделает ни один мужчина — никогда не бросит. Таких нельзя бросать. Это непозволительная роскошь.
Чейз растерялась от поцелуя, но отстраняться не собиралась. Наоборот. Ее руки непроизвольно поползи вверх по его плечам, обхватывая молодого человека за шею и привлекая к себе как можно ближе. Удивительное ощущение. Тонкие девичьи пальцы ласково поглаживали Адриана — нежно и возбуждающе. Губы податливы и словно просят не прекращать… Вот так поворот.
Осознание, что эта своенравная вечно недовольная всем особа способна быть настолько мягкой и беззащитной буквально сводила с ума. Своенравная, вечно недовольная, красивая, загадочная и такая соблазнительная… Адриан переставал контролировать происходящее, распаляясь все сильнее. Вместо здравого смысла главенствующую позицию занимали совсем другие чувства.
Горячий, даже моментами жадный, поцелуй все сильнее распалялся, перерастая в неконтролируемое обоюдное желание, которое, по счастью, уже больше не сдерживали никакие моральные принципы. Жилет и свитер были скинуты на не очень чистый пол, а мужская рубашка только и ждала момента, чтобы отправиться следом за ними.
