Еда. В прямом смысле. Яйца, помидоры, какие-то отходы из ведер и судя по запаху спасибо, что не помои. На ум ей сразу пришел небезызвестный сериал, в котором героиню так же провели через позорное шествие. Голую и состриженную практически налысо. Какое счастье, что она была сейчас одета. Такого позора она бы не пережила.
Аманда уткнулась глазами в землю, рассматривая босые ноги и еле сдерживая слезы от унижения, а гневная толпа бесновалась и орала не смолкая. Как её только не называли, и какие непристойные слова прилетали вдогонку! И это служители божьи? Не чурающиеся подобного лексикона?
Позорный коридор подходил к концу. Слава богу. Все тело, одежду и волосы к тому времени покрывали пятна и вонь протухших яиц, который пробивался даже через насморк. Они что, специально хранят отходы на подобный случай? А впереди на первых ступенях лестницы стояло пять мужчин. Все в возрасте, уже с седеющими висками и в одинаково красно-синих рясах с высокими головными уборами. Оставалось только догадаться, что это и есть тот самый конклав, о котором она столько слышала.
Аманду подвели к подножию лестницы, и только тогда стена сопровождающих сомкнулась за её спиной. Как слаженно. Видимо подобные мероприятия у них в частом обиходе. Бранд подошел к конклаву и почтительно поклонился. При этом почтение граничило с благоговейным трепетом. Кажется, дознаватель был главным и лидирующим фанатиком в этой секте. Или же умел хорошо притворяться.
Конклав сухо кивнул ему в ответ. Внимание всех было приковано к девушке, которая так громко сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и заставить себя не дрожать, что это не осталось незамеченным.
— Вот какая ты, дитя, — сказал один из них, с темными длинными волосами, среди которых затесалась благородная седина. — Так юна и уже так греховна…
Столько грусти в голосе. В Аманде забрезжила крошечная вспышка надежды, что, быть может, ей еще удастся убедить их в невиновности? Нужно только привести веские аргументы. Но вся надежда тут же рассыпалась на осколки, когда она заметила холодные буравчики стоящего рядом с ним другого мужчины.
— Не требуется много времени, чтобы проникнуть грехам в человеческую душу. Она заражена. Испачкана и поругана. Для сочувствия нет места.
— И все же каждый имеет право на очищение… — не унимался первый. Он определенно нравился Аманде. А вот остальные не очень.
— Но не изменники. Они запачкали себя позором, кой не отмыть даже молитвами.
