А потом начались самые адские дни моей жизни — нереальная боль в ноге, от пули, которую я не стал доставать, чтобы исключить шанс, быть инвалидом и невыносимая боль в груди. Это было равно самому жуткому наказанию в преисподней: когда с тебя живцом сдирают кожу, режут на кусочки душу, а сердце выжигают огнём.
Я выжил, переборол, перемучил, но так и не смог лишится своей одержимости!
Но, а потом, когда прошло уже больше года, после ранения, и я с трудом мог терпеть боль, которую создавала мне пуля в ноге, я всё же, рискнул на операцию. Тогда Давида предупредили о последствиях изъяна этой проблемы, после чего, он простоял в операционной, всю операцию с пистолетом в руках, дуло которого удерживал возле виска доктора.
Операция прошла успешно!
После чего, было несколько месяцев реабилитации и разработки всех повреждённых участков мышц. Но это уже было, неважно! Ведь я перестал сидеть на обезболивающих, как на наркотиках, и мог спокойно передвигаться собственными ногами без помощи трости. К тому же не хромал и вернул былую силу — устойчиво стоять на ногах.
Плохо, что доктора не лечат другие раны…душевные! Ведь после того как я прогнал Анжелу, так и не смог оставить её в покое. Отслеживал каждый её шаг, пытался как можно больше облегчить жизнь, заботился о ней на расстоянии…только вот, мириться с её свиданиями не смог.
Моя!!!
За последний прошедший год, который она начала принимать приглашения парней на свидания, мне пришлось больше сотни раз менять их мнение, по поводу встреч с моей девочкой. И пока, хватало одного разговора или удара…
Моя!!! И скоро докажу ей это!
Сегодня Анжела празднует завершение третьего курса, со своими друзьями, и мне с трудом удавалось сконцентрироваться, чтобы не сорваться к ней. Вадик — её тайный, личный телохранитель, доложил мне, что она уничтожила уже два коктейля и пошла в пляс. Девочка, наверное, решила «оттянутся», так как до этого, всегда вела себя прилично и спокойно. Это, её необычное состояние и заставило меня напрячься, ведь зачастую так себя ведут отчаявшиеся люди!
Что не так?!
Пока я сидел, и задавался этим вопросом, мой телефон оживает, высвечивая на экране имя Вадика.
Беру, не замедляя трубку, нутром чувствуя, что что-то с моей малышкой:
— Что там? — получается рыком.
— Она танцует…с мужчиной…откровенно, — говорит он, словно боится. И не зря…
— И ты не знаешь что делать? — кричу, а у самого уже пелена перед глазами от злости. — На хер от неё всех!
