Умный читатель, конечно, принят в игру, но лишь на скромных правах бедолаги Ватсона, которому, как обычно, достается благородная роль — служить серым фоном для блестящих шахматных построений Холмса. Конечно, у жизни своя грамматика, но я предпочитаю русские правила — незакрепленное ударение, вольный порядок слов и никаких паст пёрфект.
И вообще, к черту сандвичи, лучше плотно пообедать в местной деревушке Боннерик. Взять, к примеру, “фул брекфаст” и побольше хлеба и никуда не ходить, не писать, не переводить, не выдавливать из себя стихи, как зубную пасту, не гнать по утрам прозу, боясь потерять зря хоть час из четырех недель драгоценного “феллоушипа” в средневековом шотландском замке.
Лучший вид на Хоторнден Касл (ударение на первый слог, все, как ты и предполагал, четырехэтажный, с башенкой, на скале, четырнадцатый, между прочим, век, не хухры-мухры), если верить Дэниэлу, открывается со специальной площадки на Лэди Вик — тропинки по левому обрывистому берегу Северного Эска, довольно темпераментной и разговорчивой речушки. Через восемь миль кокетливых извивов она впадает в Северное море рядом с Эдинбургом, не забыв перед этим слиться с Южным Эском, чем, собственно, и объясняется широта устья. Бассейн, между прочим, Атлантического океана, но все в мире относительно, сюда может попасть и плевок, если плюнешь, например, при сплаве по Чусовой, как это делали мы с Ситниковым, Ситой, Ситкой Чарли, моим первым и лучшим другом.
Да не нарушит плавного течения сего повествования первое (и не последнее!) лирическое отступление. Помнишь, Алеша, дороги Уральщины? Тебя жестоко травили в школе из-за последствий ДЦП. Вестибулярный аппарат подводил в элементарных играх и спорте, даже при ходьбе была видна странность, которая со временем почти исчезла. Увидев пару лет назад Джонни Деппа в “Пиратах Карибского моря”, я изумился пластическому сходству, а ведь образ Джона Спэроу слеплен с Кейта Ричардса.
В третьем классе я, преодолевая врожденную трусость, заступился и пристыдил злых одноклассников. Чувство справедливости — начало русской прозы и детской дружбы. Последнюю, на манер героев не помню кого, скрепили кровью, уколов по очереди палец иголкой и подписав красным по белому клятву верности. Вот и первое литературное кровопролитие на этих искренних страницах, поздравляю. Священный манускрипт, словно бриллианты из фильмов о чекистах, спрятали в ножку рояля, что стоял в зажиточной гостиной твоего деда, главного конструктора Уралмашзавода. Не удивлюсь, если наши анализы крови до сих пор там.
