— Это ты забываешься, — с достоинством ответил бывший каторжник. — Здесь мы равны. Это во Франции, если нам удастся вернуться, ты опять будешь дворянином, а я, как ты говоришь, мужланом. Ступай лучше, наполни водой бурдюки, — приказал он и протянул графу кожаные мешки.
Тот, не говоря ни слова, молча взял пустые бурдюки и направился к чистому ручейку, рожденному родником, который впадал в озеро.
Колен Потювель посмотрел ему вслед, вздохнул и предупредил маркизу:
— Труднее всего будет в горах…
Анжелика взглянула в его глаза, пытливо смотрящие на нее, положила свою маленькую кисть на его мускулистую загорелую руку, усмехнулась и заверила:
— Я выдержу!
Пока де Ботвиль наполнял бурдюки, Колен Потювель, обрадованный дружеским прикосновением прекрасной маркизы, растроганно прошептал:
— Вы очень мужественны!
Затем он вздохнул, с видимой неохотой освободил свою руку, быстро залез на верхушку пальмы и сбросил оттуда несколько кокосовых орехов.
Они еще раз напились и напоили лошадей. Затем тронулись в путь, решив ехать и ночью, когда нет опаляющего зноя.
Ботвиль понял свою ошибку по отношению к товарищу и старался беспрекословно выполнять его указания, проклиная собственную резкость.
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда они выехали из оазиса и продолжили путь, ориентируясь по высыпавшим звездам, в которых хорошо разбирался Колен Потювель.
Султан не долго колебался. Он уже убедился в стойкости Анжелики и понимал, что у него совсем нет шансов добиться любви неукротимой маркизы.
Кроме того, он все же слишком мало придавал значения женщинам вообще, хотя Анжелика оказалась для него исключением из правил. Женщин он считал просто предметом развлечения и отдыха, и не лучшим из имеющихся в его распоряжении; для него важнее были охота или война…
Возможность иметь большое количество золота открывала ему, такие огромные перспективы усиления своего могущества и исполнения желаний, о которых он раньше не мог и мечтать.
Он взглянул еще раз в смелые глаза Рескатора и решительно произнес:
— Согласен! Слово султана!
Рескатор молча кивнул головой и не потребовал от него никаких письменных обязательств. Он знал, что слово повелителя Микен нерушимо при любых обстоятельствах, и с горечью подумал, что недурно было бы европейским монархам поучиться держать свое слово так, как держат его восточные владыки…
Султан тут же отдал распоряжение Осману Фераджи взять несколько стражников и срочно-возвращаться в Микены, чтобы подготовить Анжелику к встрече с мужем.
