. Но за ее стенами братья де Аргуэлло надевали иные маски, и когда они ставили ногу в стремя, глаза их смотрели уже недобро, с обещанием драки и крови.
Отец на это взирал сквозь пальцы, свято веруя в свой догмат: «Хочешь выжить в этой стране − в груди твоей должен быть камень». Старый сеньор де Аргуэлло служил испанской короне там, где следовало держать руку на пистолете и драться, чтобы его не выбили. Он взял за правило уповать лишь на силу и оружие, уверовав, что только в этом защита от врагов. И оттого грубость и жестокость стали для Эль Санто правилом.
Губернатору нравилось, что о нем летела молва как о суровом идальго − Железном Человеке. Его тешило сие прозвище. Век его был не прост: годы прочертили столько морщин, что их с лихвой хватило бы на три жизни. Но глаза оставались яркими, живыми, дерзкими. Старик с первых дней жил строго и правильно, но позже уверовал в свое превосходство, миссионерскую исключительность и в свою правоту. Боле он не обращался ни к Богу, ни к закону в вопросах правосудия. Он сам отныне решал, кто прав, кто виноват, а заодно с виновными карал и ни в чем не повинных людей.
Яблоки от яблони недалеко падают. Сыновья пошли в отца. Особой вежливостью и манерами они не отличались. Вместе и каждый в отдельности был истый порох − сорвиголова, братья страстно любили путешествовать и стрелять с соколиной точностью из любого оружия. Им наплевать было, откуда вести огонь: спереди, сзади, сбоку или из-под брюха коня. И главное, они никогда не отступали. Луис и Сальварес с детства росли в окружении лесных бродяг, трапперов и калифорнийских индейцев, а стало быть, привыкли жить со свинцом и капканом. Им были не понаслышке ведомы охотничьи и военные хитрости модоков и яхи23. Оба научились носить и шить мокасины. Нога человека ощущает сквозь них каждый камешек, каждый сухой корень. Эти премудрости были весьма полезны и ныне, когда ноги их были общелкнуты сияющим хромом кавалерийских сапог.
Братья − не разлей вода − франтили. Правда, это широкое щегольство было дурного тона. Фазанисто-яркое платье, провинциально смешные косынки и широкие галстуки. Если вздевались мундиры, то тут не обходилось без залихватского шику. Шпоры пугали средневековой величиной, кивера24 − ухарской сбитостью набекрень.
И внешностью природа не обделила братьев: по-южному броской, жгучей. Густой загар чернил оливковую кожу. Глаза тоже были отцовские: яркие, дерзкие, цвета кофе без молока. И тот и другой слабы были до женского пола; имели бойкий успех и, не жалея спин лошадей, совершали налеты на дальние пресидии и захолустья, где их ждали местные обожательницы.
