— Кристина, — обращается ко мне отец, и я поворачиваюсь к нему. У меня ощущение, что я в состоянии аффекта, — я тебе сначала не сказал, не хотел тебя беспокоить, когда ты только переехала в Америку. Я думал, ты приедешь на зимние каникулы и сама все узнаешь, но ты так и не приехала ни разу. В общем, когда ты улетела, Максим попал в очень страшную аварию, чудом остался жив. У него была очень сильная травма головы, он пробил головой лобовое стекло и вылетел из машины. — Отец нервно закашлялся, а я будто перестала дышать от его слов. — Максим был несколько дней в коме, потом перенес несколько операций на голову... — Пап тяжело сглотнул, помолчал несколько секунд и продолжил. — В результате аварии, комы и операций у него произошла частичная потеря памяти. Максим не помнит некоторые отрезки своей жизни. И он не помнит последний год перед аварией. — Отец глубоко вздохнул. — Максим не помнит тебя.
Я приросла к одной точке и не в силах ни сдвинуться с места, ни издать хоть какой-то звук. Слова отца проникают в мое сознание будто через какую-то пелену. Когда смысл наконец-то доходит до меня, я чувствую, что воздуха катастрофически не хватает. Я начинаю очень быстро дышать и в ужасе поворачиваюсь снова к Максиму. Он пристально на меня смотрит, будто все еще разглядывает. Думаю, он смотрел на меня все то время, что папа говорил свою речь.
— Максим, ты не помнишь меня? — спрашиваю его отчего-то хриплым голосом.
— Нет, — выдавливает он.
— Совсем???
Он мгновение снова смотрит мне в глаза и выдыхает:
— Совсем.
Я больше не в силах что-либо говорить. Просто стою и смотрю на него. А он на меня. И Олейникова под руку с ним сверлит меня взглядом.
— Пойдёмте ужинать! — весело говорит Елена, явно пытаясь разрядить обстановку.
Оля тут же разворачивает Максима за руку и ведёт в сторону кухни. Я, будто робот, следую за ними, все еще плохо понимая происходящее. Сажусь на первый попавшийся стул и оказываюсь ровно напротив Максима. Пока домработница накладывает нам еду, все молчат. Я тупо смотрю в тарелку, но чувствую на себе пристальный взгляд Максима. Он смотрит на меня, как и девять лет назад, когда только переступил порог этого дома и мы так же, как сейчас, пошли все ужинать.
Когда домработница удаляется, я решаю прервать тишину. За эти пяти минут мне удалось более-менее отойти от шока и взять себя в руки.
— А теперь кто-нибудь может мне еще раз подробно объяснить, что произошло? И, самое главное, почему мне восемь лет никто ничего не говорил? — Последнее предложение я говорю с явной злостью и поворачиваю голову в сторону отца. Он виновато потупил глаза.
