Впоследствии Март утверждал, что именно телевизионная передача повлияла на решение Комитета, но Берк не был в этом так уверен, так как была собрана огромная стопка свидетельств ученых, которые рассказывали почти невероятные истории о попытках получить удовлетворение от существующей патентной системы.
Март был вызван для дачи заключительных свидетельских показаний, но он мог только подчеркнуть то, что уже было сказано. Однако он с удовлетворением отметил, что позиция Комитета значительно изменилась за время прошедшее с первого дня слушаний. Он даже почувствовал, что, возможно, они поняли — хотя бы немного, — что он имел в виду, заявив, что сэр Исаак Ньютон должен был запатентовать Закон всемирного тяготения, и что ему, Мартину Нэглу, должно быть позволено запатентовать атом.
В конце заключительного заседания сенатор Когсуэлл взял Марта за руку. — Кое-что изменится, — пообещал он. — Хотя это нелегко будет сделать. Возможно, нам придется перезвонить вам снова — и не один раз. Но в конце концов люди получат то, что хотят. Грядущие поколения ученых будут благодарны вам за то, что вы лично пожертвовали собой, устроив эту демонстрацию, которая привлекла наше внимание к недостаткам системы, которой мы несправедливо гордились.
Вернувшись в Нью-Йорк, освобождая свой офис, в связи с переездом фирмы «Консультации по фундаментальным исследованиям» в другое место, они увидели дона Вульфа. Он пришел на следующее утро после их возвращения и молча сел в кресло напротив стола, за которым Март изучал папку с бумагами. В другом конце комнаты Берк упаковывал пачку отчетов.
— Я хочу работать с вами — наконец сказал дон Вульф. — Дело в том, что суть этой истории обрушилась на меня, внезапно, как мешок с песком на голову. Вы проделали все это так быстро, что чуть не ввели меня в заблуждение.
— О чем ты говоришь? — спросил Март.
— Вы устроили шоу и подкупили их антигравитацией и телепортацией, чтобы изменить всю Патентную систему, и ни один из них не догадался, что вы на самом деле делаете — на что они на самом деле соглашаются.
Март глянул через комнату на Берка. Тот нахмурил брови и поинтересовался:
— Вот как? По-твоему у нас есть тайные замыслы и невысказанные мотивы?
Вульф кивнул:
— Если бы вы жили в древнем Салеме, вас, без сомнения, сожгли бы за колдовство. В те дни жрецы были более умны, они хорошо улавливали такие вещи. Но я не совсем уверен, что этого еще не произойдет. Вы только что нанесли один из самых смертоносных ударов, которые когда-либо наносились славному веку научных суеверий, и я не думаю, что его верховные жрецы отпустят вас полностью невредимыми. Дикстра не единственный такой. Он просто оказался в меньшинстве на заседаниях Комитета. Остальные пришли бы, если бы знали, что у вас есть шанс победить. Университеты переполнены ими. В коммерческих лабораториях их тоже предостаточно. AEC и Бюро стандартов щедро посолены ими.
