— Это фантастика, — сказал сенатор, прерывая его. — Я не могу поверить, что такая ситуация существует. Конечно, никто не будет пытаться заставить вас отдать свою работу просто так. Чего я не понимаю, так это всех этих разговоров о недостаточной защите в соответствии с нашим патентным законодательством. Что именно вы хотите запатентовать? Почему с этими вашими так называемыми коммерческими секретами нельзя обращаться обычным патентоспособным способом?
Март улыбнулся и пожал плечами:
— Вы не можете требовать от меня подробного объяснения моих Коммерческих Секретов здесь. В этой аудитории есть те, кто воспользовался бы ими, если бы я описал их сейчас. Вкратце, работа, которую я проделал, классифицируется патентными органами как Законы природы. А они не могут быть защищены.
Когсуэлл нахмурился:
— Я не слишком хорошо знаком с терминологией, — сказал он. — Я полагаю, что примером может служить Закон всемирного тяготения.
— Да, — сказал Март. — Закон гравитации был бы классифицирован патентным законодательством как Закон Природы.
— И вы предлагаете сделать так, что, если бы сэр Исаак Ньютон был жив сегодня, то он должен был иметь право запатентовать Закон всемирного тяготения?
— Вот именно, — сказал Март. — Именно это я и предлагаю.
В зале все зашевелились, послышался скрип ног по полу. Со стола Комитета раздались несдерживаемые смешки.
Председатель Когсуэлл тоже не сдержал улыбки:
— Во-первых, я не понимаю, какую пользу принесло бы доброму сэру Исааку обладание таким патентом. Я уверен, что Закон гравитации будет продолжать действовать, независимо от патента. Вы предполагаете, что патентование Закона тяготения как-то повлияло бы на нашу жизнь? Возможно, сэр Исаак мог бы взимать пошлину с каждого из нас за привилегию держаться на поверхности Земли в силу своего закона? Или взимать пошлину с каждого упавшего яблока?
Сенаторы хихикнули в унисон, повернувшись друг к другу, демонстрируя, что каждый оценил остроумие Когсуэлла. Но Март смотрел поверх их лиц, не боясь быть смешным. Он был доволен их недовольными взглядами.
— Я не делаю таких предположений, — сказал Март Когсуэллу.
— Тогда, пожалуйста, объясните Комитету, какую земную ценность представлял бы для сэра Исаака Ньютона патент на Закон всемирного тяготения! И какая польза будет вам, если вам выдадут патенты на то, что судя по-всему является столь же очевидными Законами природы.
— В вашем последнем утверждении кроется ошибка, которая лежит в основе всех наших трудностей в понимании друг друга, — сказал Март. — Действие гравитации очевидно. Но Закон гравитации очень далек от очевидности. Законы, которые я открыл, еще менее очевидны. На самом деле они настолько неочевидны, что я рискну предположить, что, если я не соглашусь раскрыть их не получив надлежащую патентную защиту, они могут быть не открыты по крайней мере еще сто лет.
