А Санчо, тем временем, наседал на внезапно успокоившуюся девчонку. Что-то ей пискляво втирал, сладенько скалясь. Парень застыл за её спиной караульным по стойке смирно. Мордовороты исчезли. Малявка стояла, набычась и пристально уставившись на Стаса — Санчо вовсю распинался. Не угрожал, а явно уговаривал. Она здесь тоже ради опытов, но не в качестве крысы. Крыса уже на месте: распялена на лабораторном столе и не пикает. А вот для чего тут она? Из чего состоит любой опыт? Из того, кто режет, того, кого режут и… Инструментов, которыми режут. Если она не первое, не второе, значит… Да нет! Бредятина. Не заставят же её, в самом деле, резать живого человека… Или заставят? Вон, как мелкая зыркает на Стаса, будто и его ненавидит за то, что попался и подставил её.
Вся эта мутотень затянулась. Сначала Стас устал метаться в поисках ответов, а после и злиться. Зафиолетило у него в душе на полную катушку. Пусть делают, что хотят, лишь бы поскорей. Девчонка, словно подслушав его мысли, сдалась и тряхнула головой, мол, согласна. Санчо подскочил из кресла теннисным мячиком — взбодрился, скотина. Граф удовлетворённо кивнул и выжидательно посмотрел на мелкую. Та под конвоем парня дотелепалась до стола и замерла у головы Стаса. Толстяк обежал стол и навис над ним, как курица над червяком: и так глянет, и другим глазом. Малышка хмуро смотрела перед собой. Её нежное круглое личико в грязных разводах закаменело маской. Граф что-то спросил — она еле заметно кивнула и подняла правую руку. Граф что-то там изобразил с наручником и стянул с детской ручки варежку. Неужели зарежет — промелькнуло в голове Стаса. Ну, никак не верилось в такое насилие над ребёнком. Зачем? Ради чего? Он сдохнет, и отмучился. А она? Каково маленькой…
Она его не зарезала. Поднятая вверх ручка всего лишь раскрыла грязную ладошку. И тут прямо из воздуха в эту ладошку опустилась тоненькая посверкивающая серебристая нить. Длиной… где-то с полметра. Она слегка подрагивала. А граф, Санчо и шестёрка напряглись не по-детски! Так и впились глазами, но не в нить, а в девчонку. Протянули к ней все свои шесть лап, будто готовясь что-то предотвратить или перехватить. Малышка вздохнула, стрельнула глазками в Стаса и швырнула нить ему в голову. Лютая боль в башке вышибла из неё все мысли, а после и дух.
В третий раз сознание вернулось само и сразу. Стас словно резко проснулся и тотчас открыл глаза. Слегка разбавленная светом темнота. Тишина, как в том мешке, куда его упаковали братки Зверя. Тело ныло от долгого пребывания в одной позе. Башка… А вот с ней всё в порядке. Даже не верилось. Он же прекрасно помнил, чем кончилось для него странное… Не знаешь, как и назвать-то. Эксперимент? Скорей всего, судя по изыскательскому зуду экспериментаторов. Кстати, а где эти уроды? Голову не повернуть — шея зверски затекла. Он покачал головой, заставляя мышцы работать. Едва полегчало, осмотрелся. Камень снизу, камень сверху, камень вокруг. Каземат — перпендикуляр им всем в зад, как говаривал дед. Приплыли. Окончательно не смешно.
