— А что? — та дурашливо округлила глаза. — Ты у нас и сама теперь в богах обретаешься. Причислена к сонму: огульно и бесповоротно.
— Завязывай, — буркнула Наруга. — Над убогой изгаляешься. Бин, плесни-ка мне чайку. А ты, подруга, давай, не томи: свершилось? Принял тебя местный лес? — тут она не выдержала, хмыкнула и поделилась с Гранкой: — Если бы в меня постоянно залазили, я бы повесилась
— Принял. Хотя и неохотно, — пожаловалась Ари, печально собрав в кучу бровки. — Но, я буду стараться. Пока не получу право на полное слияние.
— Час от часу не легче, — ставя перед Наругой кружку с чаем, вздохнула Бинка и шлепнулась на крякнувшую лавку: — Какого рожна тебе неймётся? Чо тебе в мандаринах не живётся? Или в медведях. Гляди, доведут тебя твои деревяшки. Всю кровушку повысосут.
— Повысосут? — опешила Акери.
— Давай, напугай её хорошенько, — поздравила драматическую предсказательницу Наруга. — Она оттуда вообще перестанет вылезать. Да, оранжерейная ты наша?
— Ты о чём? — окончательно растерялась Акери.
— О моих коренных зубах! — вдруг рассердилась Наруга. — Ты у нас, конечно, с приветом, но не идиотка же.
— Ты о Ригбере, — сообразила иногда донельзя тугодумная Ари. — А что с ним?
Три умные, прожжённые бабы переглянулись и расписались в бессилии. Ругаться бесполезно. Увещевать этот природный феномен — как попытаться создать против неё коалицию с её же кедром. Разве что сунуть паразитку прямиком в этот стол — тоже ведь дерево. А какая масса преимуществ! И на глазах, и Нутбер перестанет их доставать за нерадивость в деле присмотра за неуловимой, как ртуть, Ари.
Тут во входную дверь чем-то садануло. Встречать гостей никто не пошёл: весь Таноль знал, что в этот дом можно и днём, и ночью, и по приглашению, и когда заблагорассудится — не заперто. В кухню влетел загорелый белоголовый подросток с вытаращенными глазами. Мигом отыскав глазами желтоглазую фею, он вывалил жуткую новость о чёрной лихорадке. Дескать, та завелась нынче в доме Кривых, что на верхней улице. Не в том, где пять лет назад тётка Кристина учинила пожар. А в том, где прошлым летом дед Михайла с сынами нажрались и порубили в капусту все лавки.
Казнь зеленушки пришлось отложить. Славянки разом скуксились, будто пришибленные одной дубиной в оба лба. Наруга тоже как-то обмякла. Загадочная болезнь под названием чёрная лихорадка, какой хочешь, настрой похерит: что лирический, что героический. Даже Акери провожать не пошли. Едва она ушла, достали бутылку и принялись топить в водке непотопляемое.
