— Ну, я же не могу так навязываться, — капризничала за дверью прекрасная Бланка. — Совсем уж, как последняя дура. Он смотрит на меня, как на пустое место. А теперь уж и вовсе. Ты что глухая? Сколько повторять: у них там с этой дылдой воровкой замутилось. Ненавижу эту тварь! Так бы и убила суку!
— Это невозможно, — напомнил глухой с нездоровой хрипотцой голос.
— Но, ты же говорила, что эту с зелёными волосами в Бирне отравили. Значит, возможно?
— Нет. Ненадолго выключилась и всё, — категорично отмела всякие надежды на лёгкую победу гостья. — Забудь. Ты не сможешь убить берриху. Их даже пули не берут.
— А серебряные? — с придыханием выпалила Бланка. — Они же оборотни.
— Сказки, — отмахнулась искусительница.
— Но, я же читала…
— У тебя лишь один путь: стать такой, как они, — напирала гостья.
— Умереть? — жалобно вякнула кандидатка в нежить. — Я не могу, — проблеяла она. — А вдруг про это всё врут? Вдруг они всё сделали по-другому? Кто это видел?
— В прошлый раз ты была решительней, — попытались её подбодрить презрительной насмешкой.
— Да ты меня совсем заморочила! — возмутилась Бланка и чем-то грохнула: — Я тогда просто взбесилась из-за этой твари воровки. И эта мелюзга Юлька мне ничего не рассказала. А ты говорила, что дура. Что всё выболтает. Ни черта она не выболтала. Посмотрела на меня, как на дуру, фыркнула и ушла. Да ты и сама-то с ней не особо…
— Ну, так я и в истерику не кидаюсь. Ищу другие подходы.
— Ага! Беррихи пронюхают, они тебе эти подходы вмиг перекроют. Их мужики знаешь, как их слушаются? По струнке ходят. Сам Нутбер перед ними выстилается, смотреть противно. Было бы перед кем! Танолиха — ни рожи, ни кожи. Корова. И все коровы, — зло бубнила Бланка, чем-то грохоча.
А Гранка всё пыталась вспомнить, откуда она знает этот совершенно незнакомый хрипловатый голос. Перебрала всех знакомых баб с похожими голосами, но ни одна не вызывала даже шаткого ощущения узнавания.
— Ну, видать, ты не слишком-то хочешь, чтобы вожак выстилался перед тобой, — между тем едко насмешничала провокаторша. — Знаешь, чёрт с тобой. Живи, как живёшь. Раздвигай ноги. Млей от лживого обожания мужиков. Это беррих они ценят за могущество, а тебя лишь за дырку меж ног. Пользуйся фальшивой славой, пока твоя дырка хоть что-то стоит. А я заполучу могущество оборотней и без тебя. И даже не мечтай, что после я проведу тебя по этому пути. Хрен тебе, овца…
Видать, оскорблять она могла долго и разнообразно, но тут с улицы донёсся весёлый женский гомон. В силу географии верхней улицы он должен был непременно вкатиться в гостиную на первом этаже борделя. Приличные бабы уже отдыхали, намаявшись за день. А у публичных рабочий день только начинается — констатировала Гранка и скрылась в комнате напротив, похвалив аккуратисток, что смазывают петли. Едва прикрыла дверь, как мимо неё прошуршало. Она выглянула. Невысокая — типичный норм — фигура невесомо взлетела на подоконник в конце коридора и спрыгнула вниз. Второй этаж — отметила Гранка, бросившись следом. Сука — едва не прошипела она, когда, выглянув, обнаружила свою добычу на крыше сарая. Ловкий попрыгунчик — похвалила бывшая воровка, отправляясь тем же путём. Однако! Метра три в высоту, сумерки, луна под тремя слоями туч, а эта циркачка так профессионально приземлилась. И теперь скачет по крышам построек, торопясь попасть на улицу прежде, чем проститутки доберутся до калитки.
