— Собирайся, — коротко приказал оборотень. — Завтра внизу, вещи собраны. Поедим и в путь.
— А… — заикнулся было Ждан.
— Можешь сам за принцессой отправляться, недосуг мне с тобой возиться, — блеснул янтарем в глазах волк.
— А… — вскинулся было наследник.
— А с Соловьем с и сам разберусь, не первый год знаемся, не последний общаемся.
С этими словами Серый подхватил куртку кожаную тонкой выделки и вышел, оставив расхристанного и растерянного Ждана на кровати мысли в кучу собирать.
* * *
«Зеркало, мой свет, проснись,
По лей-линиям промчись,
Отрази свою сестрицу,
Что стоит в лесу в светлице,
Расскажи-ка мне про ту,
Что я со свету свожу».
Едва смолк женский голос, сочащийся ядом, как зеркало в тяжелой дубовой оправе мигнуло призрачным темно-красным светом и отразило комнату чужую дворцовую, увитую плющом и цветами красоты невиданной. В зеркале показалось другое зеркало, напротив которого кресло стояло с высокой спинкой. Кто в нем восседал, просительница не могла разглядеть. Только руку тонкую бледную с изящными пальчиками, на подлокотнике возлежащую, и можно было наблюдать.
Темноволосая высокая и худая владелица волшебного стекла нетерпеливо придвинулась к изображению, в надежде разглядеть хозяйку светлицы. Долго ждать не пришлось. Поднялась девица с места насиженного и к окну подошла поближе, выглядывая кого-то. Черноволоска тут же прильнула к стеклу, жадно разглядывая королеву Вечного леса. Обнаружив в волосах её пряди черные, удовлетворенно хмыкнула, а затем расхохоталась, от зеркала отпрянула, закружилась-завертелась по опочивальне своей. Приговаривая:
«Зеркало мое живое,
отраженье дорогое,
за меня ты отомсти,
холод в сердце запусти.
В душу проскользни змеей,
сделай фею не живой.
Жизнь Амбрелле сохрани,
Яду в кровь её пусти.
Пусть навек её скует
Королевы снежной лёд».
Ведьма кружилась и кружилась, приговаривая то громче, то тише слова заветные, колдовские. Искорки маленькие снежные вспыхивали в такт словам на поверхности зеркальной и исчезали в глубине мерцающей. Холодом повеяло в комнате, но танцующая женщина не замечала ничего: яд обиды давным-давно сковал сердце, выел живую кровь, заполнил жилы ледяной крошкой.
* * *
Амбрелла, отпрянув от окна, прошлась по светлице своей бездумно. Да и замерла напротив зеркала волшебного, будто позвал кто-то из темной глубины, притянул. Рукой махнула, слова шепнула, и замерла, залюбовавшись чудесами заморскими. А посмотреть было на что: на горы высокие, на моря глубокие, на страны жаркие, на танцы яркие.
