Почти десять лет не видел Ринду, однако дурных вестей из скита не поступало. Настоятельница девчонку изрядно нахваливала: и умна де сверх меры, и миролюбива, и домой не рвётся. Прижилась в ските, растёт, учится – не девка, а заедка медовая. Мачеху дурным словом не поминает – тут Рун даже не удивился чудным новостям. Риндольф правильно сделал, что отослал дочь. Видать, та и впрямь перемогла свою детскую злобу. Остаётся молить Создателя, что не обзавелась новой.
– Твоим дочерям изначально назначалась судьба младших, – напомнил он княгине. – И ты о том знала, когда замуж шла. Понятно, что на сына надеялась. А коль не случилось, так нечего на Ринду пенять. Тут она тебе ничем не подгадила. Ей нынче и самой несладко придётся…
– О! – злорадно ухмыльнулась Гулда. – Ещё как несладко! Отольются ей мои слёзы. Кеннер ей покажет почём у раба кишки. Уж этот известный злыдень. Чистая скотина. Она у него каждый день под плёткой ходить станет. Понапробуется собственного яда…
– Хватит! – сипло гаркнул Рун.
И закашлялся, надрывая сухую грудь.
– Ты мне рот не затыкай! – не к добру разошлась княгиня.
Он замахал на неё руками, дескать, убирайся подобру-поздорову. Зашарил рукой по столику, что сдвигали для него к самому подлокотнику кресла. Наткнулся на гонг и затюкал в него ослабевшей от кашля рукой.
Двери порывисто, но тихо растворилась.
– Высокочтимый? – попридержал голос всё тот же молодец.
Рун указал рукой на гостью и махнул в сторону выхода, мол, убери её с глаз моих.
Никто, понятно, не стал хватать пока ещё единоличную властительницу княжества под микитки. Не поволок прочь. Однако при нужде могли обойтись с ней и напористо – нужно знать вежество.
Впрочем, Гулда и сама поняла, что перегнула палку. Резко встала, не заботясь о своих расшитых золотом широких юбках. Подошла к верховнику, опустилась на колени и приникла губами к морщинистой высохшей руке. Рун посмотрел на свою подопечную тепло и грустно: он ничем не мог ей помочь, как бы ни хотелось. Погладил её по плечу – на голове-то понаворочено загогулин так, что, не ровен час, напорешься на шпильку.
– Благослови, – прошептала она, вскинув на него полные слёз глаза.
– Будь благословенна, – просипел Рун, проведя пальцами по её высокому чистому лбу. – И ничего не бойся. Я не умру, покуда у тебя всё не устроится. Защищу – смело надейся. А теперь ступай. Нехорошо мне.
Гулда кивнула. Неловко поднялась, путаясь в широком подоле. А затем выбежала из кельи, словно за ней гнались.
