«Опытный и проницательный человек расстрелял бы», — подумал Кампари.
— Сейчас управлением занимаются специалисты солидного возраста, — продолжил старый командор, перестав смеяться. — Стандартное воспитание нивелирует психологические разрывы между поколениями, но природа берёт своё: я наблюдал, как выпускники старшей школы идут за вами.
— Это бред, — сказал Кампари госпоже настоятельнице вечером того же дня.
— Отчего же? Вы пользуетесь влиянием на свой отряд, — возразила она. — А говорили, нет задатков лидера.
— Это не пройдёт с целым городом! — стонал он. — Разумеется, я пользуюсь влиянием! Я заставил их почувствовать себя избранным меньшинством!
— Но это работает, — усмехалась настоятельница.
— Конечно, работает! Со мной бы сработало.
До того момента оружие полагалось лишь офицерам Отдела Внутреннего Контроля, а командор пользовался сомнительной привилегией иметь револьвер, но не стрелять из него, потому «контролёры» забили тревогу и потребовали распустить незаконное формирование. Старый командор развёл руками — нельзя приказом распустить то, чего никто официально не создавал — и предложил узаконить «эту банду», присвоив ей название «Отряд Критических Ситуаций».
Кампари брезгливо морщился: «Ещё бы отрядом критических дней обозвали». Он не любил, когда вещи не называют своими именами.
Дело закончилось арестом Кампари вместе с подопечными и шестинедельным разбирательством на тему: «Не угрожает ли общей безопасности предложенная командором поправка?».
Господин Мариус, глава Отдела Внутреннего Контроля, открытого конфликта с Центром не желал. Раскол был чреват потрясениями, а игра не стоила свеч, поэтому «банду» отпустили, а поправку к закону об оружейных привилегиях приняли.
— Двадцать человек, преданных не Агломерации, а именно тебе, — задумчиво сказала Валентина. — Это аморально.
— Совершенно согласен. Я не требую от них личной преданности.
— А говорят, на личной преданности вся ваша незаконная организация и держится.
— Во-первых, вполне законная, во-вторых, кто говорит?
— Люди.
Кампари фыркнул, Валентина прищурилась, снова вглядываясь в лицо командора.
— Ты не любишь Агломерацию, — констатировала она. — Не уважаешь нас. Притом какая головокружительная карьера! В пятнадцать — приживала в монастыре, не знающий того, что доступно ребёнку в семь, в двадцать три — командор. Все разводят руками и не понимают, как так вышло: ты — человек, отвечающий за всё!
— Отвечать за всё — нетрудно, — нахмурился Кампари. — Система работает сама по себе. Остаётся не дышать на шедевр и следить, чтобы прочие на него не дышали.
