«Медицинские осмотры временно отменяются. Гражданам, в течение последнего месяца испытавшим непривычные ощущения после инъекции витаминов, следует прислать отчёты на общий номер Центра Командования».
— Врубай второй экран, — он взмахнул кистью, чуть не сбросив стоящую на столе кружку. — А то замучаемся переключать коды.
Он не ошибся: за час накопилось две сотни сообщений.
— Итак, — Кампари откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. — Процедура изменилась на прошлой неделе. Наши респонденты отметили перемену в настроении: лёгкость — полагаю, им не хватало слова «эйфория» — или покой, переходящий в сонливость. Осмотру сопутствовала непринуждённая беседа, детали которой никто не может вспомнить, — он понизил голос: — Так, как мне, никому не повезло, но всё равно шикарно.
— А что было с тобой?
— Потом расскажу. О, Валентина очнулась, — он нагнулся к первому экрану. — Хочет знать, какого чёрта я творю. Утверждает, что здоровью граждан ничто не угрожало. Она в курсе. Она знала! Понимаешь? Спрашивает, где доктор Фидо. Пригласить её побеседовать с ним? Пригласил. Она уже в пути. Дик, иди отсюда.
— Не хочешь, чтобы она меня видела?
— Причём тут… Ладно! Жаждешь присутствовать при втором акте — встань там. Захлопнешь дверь, когда я впущу её.
— Будет сделано, командор.
Глаза Валентины округлились, когда она переступила порог.
Дверь, как и было спланировано, захлопнулась.
Кампари показалось, что его тело, мечтающее свернуться спиралью после отвратительной ночи, распрямило кольца, превратилось из сонной змеи в стрелу.
Он ударил контролёршу в висок — револьвером, тут же всунутым в руку Дик, пока Валентина прижимала ладонь к ссадине. Кампари не ожидал, что легко справится с белокурой валькирией, однако несколько секунд спустя он сидел на ней верхом, одной рукой вцепившись в горло, другой — в волосы, у виска испачканные кровью, и внезапно — неуместно — осознавал, почему она считалась красавицей.
— Тебе не идёт пучок на затылке, — ляпнул он.
— Что тебя взбесило? — прохрипела она.
Командор ослабил хватку на горле, но намотал волосы на кулак.
— Наркотики больше не под запретом? Тогда пусть Медицинский Совет работает качественней, а то я перестану верить в далеко шагнувшую науку! Намешали! Не дурман, а позор!
— Наркотики? Опомнись. Успокоительное не наносит вреда. Активное действие — тридцать минут. Выводится из организма через четыре часа, максимум через шесть.
— Зачем его применяют?
— Не имею права разглашать.
