— Анри, я не перестаю удивляться вашей виртуозной технике фехтования, — заметил как-то во время редкого отдыха д’Артаньян, обращаясь к Арамису.
— Вас это удивляет?
— Признаться, да. Вполне естественно, когда королевский мушкетер мастерски владеет шпагой, но то, чему я стал свидетелем как минимум дважды за время нашего знакомства… — д’Артаньян развел руками, не находя подходящих слов.
— Что ж, дорогой друг, благодарю вас. Не скрою, умение обращаться со шпагой всегда было для меня исключительно важным делом. Однако мне кажется, вы несколько преувеличиваете.
— Категорически с вами не соглашусь — поверьте, я ведь кое-что понимаю в этом! — воскликнул гасконец.
Арамис промолчал, склонив голову в легком поклоне, означающем глубокую признательность.
— Хотите, я расскажу вам свою историю, — сказал он после короткой паузы.
— Буду вам весьма признателен, — с энтузиазмом отозвался д’Артаньян.
— Тогда слушайте. — Арамис напустил на себя серьезность, от его меланхоличности не осталось ни следа. — Мой отец был мушкетером, а потому я не мыслил для себя другой карьеры кроме военной. В 1639 году я прибыл в Париж, мне было девятнадцать лет, с первых же мгновений столичная жизнь закружила меня в своем вихре.
— О, как мне это знакомо! — не удержался д’Артаньян. — Однако простите меня, что я прервал вас, прошу вас, продолжайте!
— Рад, что вы меня хорошо понимаете. Так вот, я осваивал азы военного мастерства вместе с другими кадетами и, признаться, делал это спустя рукава, с нетерпением ожидая, когда время обучения закончится, и я получу заветный мушкетерский плащ. В свободное от муштры время я, как и многие мои сверстники, шатался по кабакам, волочился за женщинами, в общем, вел обычный для молодого повесы образ жизни.
Гасконец, улыбнувшись, понимающе закивал, но на этот раз не решился прерывать рассказ. Арамис, тем временем, продолжал:
— Но были в той моей жизни и более благопристойные занятия. Благодаря связям отца я был принят в солидных домах. Особенно частым гостем я стал в доме… впрочем, я не хотел бы называть имя хозяина дома, и сейчас вы поймете, почему. Дочь этого человека, который, поверьте мне, занимал не последнюю должность в государстве, была само совершенство. И я без памяти влюбился.
Было видно, что Арамис разволновался от нахлынувших на него воспоминаний. Через мгновение он овладел собой и, немного виновато улыбнувшись, возобновил повествование:
— Как оказалось, у девушки был жених, довольно известный в то время скандалист и дуэлянт, обладатель обширных имений и титулов. По понятным причинам его имя я также не стану называть. Но о его существовании я поначалу даже не догадывался — да и было ли мне, влюбленному юнцу, до этого дело. В то время, когда я появился в том доме…, — в этот момент голос Арамиса слегка дрогнул, — этот человек вместе с нашей доблестной армией находился на полях сражения. Но однажды он, окруженный славой и почетом, вернулся. И, разумеется, поспешил в дом своей невесты, где, к глубокому своему удивлению, встретил меня. Нет, конечно, никто тогда не рассматривал меня в качестве достойной партии для указанной молодой особы, но, сами понимаете, когда в доме вашей невесты в ваше отсутствие появляется мужчина… Впрочем, наше знакомство прошло довольно мирно, мы были представлены друг другу, пожали руки… Меня попросили прочитать стихи, и я с радостью согласился. Я и сейчас иногда сочиняю, а тогда…
