Я сделала шаг вперед, стиснув дрожащие от злости кулаки. Ярость клокотала в груди, вырываясь вместе с тяжелыми резкими вздохами.
— Если бы я и стала шлюхой, то исключительно по собственной инициативе. Но вы лишаете меня выбора…
— Я забочусь о тебе.
— Позволяя чужакам купить мою девственность… мое тело?!
Марья Алексеевна поджала губы.
— Это не столь высокая плата за то, чтобы иметь возможность жить обеспеченной жизнью и ни в чем не нуждаться.
— Вы не можете этого гарантировать, — сердито настаивала я. — Скажите, хоть одна девушка, кого вы отправили участвовать в аукционе, счастлива теперь? Живы ли они?
— Смирись со своей судьбой, Вика, — уклонилась от ответа преподавательница «Дэвуар». Она подошла ко мне, положила руки на мои плечи и оставила их там, несмотря на мои попытки стряхнуть ладони женщины с себя. — Будь сильной, — сказала она и поцеловала меня в лоб. — Будь сильной, девочка.
Внезапно подступившие слезы пеленой застелили глаза. С шумным выдохом я опустила плечи и перестала сопротивляться.
— Я сбегу… Клянусь, я сбегу… — мямлила между всхлипами.
Марья Алексеевна переместила руку на мой затылок и притянула к себе, чтобы крепко обнять.
— Будь сильной, — повторила она и через пару секунд выпустила мое содрогающееся в рыданиях тело из порывистых объятий.
Не проронив больше ни слова, женщина хладнокровно наблюдала, как громила в костюме вновь схватил меня за локоть и потащил к автомобилю. Я плелась навстречу своей судьбе с низко опущенной головой и сердцем, наполненным безумной болью.
ВИКА
Я едва различала происходившее снаружи габаритного внедорожника. Все сливалось в одну размытую темную полосу. Заламывая пальцы от нервозности, я молила себя сконцентрироваться и придумать план побега. Но после каждого моего малейшего движения следовала незамедлительная реакция. Тот, что вел меня за локоть к машине, сидел теперь рядом на задних сидениях и не сводил глаз. Второй, положив руки на кожаный руль, постоянно поглядывал через зеркальце заднего вида на нас.
Тишина угнетала.
Отсутствие пространства, несмотря на внушительные размеры транспорта, побуждали приступ клаустрофобии, которой я никогда не страдала. Нечем было дышать. Совсем. Я раскрывала и смыкала губы, словно дергающая плавниками рыба на суше. Жадно хватала ртом воздух в тщетных попытках успокоить пожар в легких. Я чувствовала, как ужас плавил мои внутренности. Страх перед неизвестностью ядовитой, вязкой жидкостью тек по венам, отравляя мои мысли, делая их мрачными и безутешными.
