В другое время эта дерзость сорвавшегося от усталости Ревякина не прошла бы ему даром. Но Макаренко был расположен к Сергею в значительно большей степени, чем к любому другому работнику. Поэтому генерал только вздохнул.
А Ревякин, погасив этим выплеском накатившее на него раздражение, сказал:
— Ну хорошо. Допустим, я соглашаюсь выйти на контакт с Терпухиным. Что тогда?
— Тогда для начала тебе надо с ним поговорить и убедить его, что не мешало бы ему появиться непосредственно в Сочи. Сам понимаешь, пока он сидит в своей станице под Ростовом, нам пользы — ноль. Убеждать, нутром чувствую, придется очень крепко. Этот Атаман — на редкость понятливый парень. Ему было сказано, чтоб в этом городе духу его не было, и он указание выполнил и, кажется, всерьез решил продолжать в том же духе. Так что его непросто будет заставить тебя послушать. А дальше тебе придется еще трудней. Атаман — это Атаман. И если кто-то решит, что с ним можно поиграть в крутого парня, то будет очень разочарован, потому что Терпухин порвет его, как Тузик грелку. Особенно если это будет кавказец. Особенно если кавказцем будет чеченец. Придется тебе быть с ним практически все время, чтобы он не наворочал тут…
— Хороша участь — нянька Терминатора! — проворчал Ревякин.
— Ничего, переживешь. Тем более что польза от Атамана достаточно быстро перевесит вред.
— Так. А где он живет?
— Станица Орликовская. Тебе придется туда проехаться.
Следователь удивленно поднял брови:
— А как вы собираетесь обходиться без меня на расследовании?
— Обойдемся. Я лично дам тебе три дня отпуска, чтобы ты смог добраться до Терпухина и поговорить с ним.
Ревякин понял, что от генеральской идеи ему не отвертеться. И задал еще один вопрос, волнующий его:
— А если Атаман решит, что не хочет участвовать? И скажет категорическое «нет»?
— А на нет, Сереженька, и суда нет, — улыбнулся генерал Макаренко.
Ревякину ничего не оставалось, как согласно кивнуть.
— В разговоре с Терпухиным можешь ссылаться на меня. Это, вполне возможно, сыграет свою положительную роль. Он должен еще помнить, сколько сил я потратил на то, чтобы его не посадили.
— А вы действительно тратили на это силы?
— Было дело.
— И почему же?
— Потому, Сережа, что я всегда был и буду сторонником справедливости. Если кто-то тварь, то обращения он заслуживает соответствующего. Ты смотрел дело Руфиева? Оно не кажется таким уж страшным? Это если не знать еще кое-чего. Ты спроси у меня, из-за чего Терпухин устроил ему самосуд.
