ЗИМА[ЛЕТО]. Книга 2 | страница 179

— Оль! Хорош спать! Утро. Вставай, я приехал, — объявил он, целуя ее в плечо.

— Ох, Слав, это ты?

Ольга дернула плечиком, отстраняясь, перевернулась и села, не спеша его обнимать. И смотрела странно, как-то изучающее, по-новому, как на чужого человека.

Вообще-то она много продумала и передумала, пока Зимина не было с нею рядом.

В конечном итоге все ее мысли сводились к одному. Принять как есть. Но смириться было необычайно трудно.

— Ты на утреннем рейсе? — спросила она и наконец, невесомо коснувшись, поцеловала его в губы. — Поел? Или позавтракаем вместе?

Вместе.

Глупо, неразумно. Безрассудно.

Правильно.

— Идем, поглядишь, что я тебе привез, — сказал Зимин.

Ольга встала, и одеяло окончательно сползло на пол. Ей было лестно и почему-то грустно видеть, какой эффект это произвело на мужика. Очень удобно… Не захочется серьезного разговора — всегда найдется, чем отвлечь.

— Пеньюар мне подай, пожалуйста, — попросила она.

— Пень… Что?

— Халат вон тот кружевной.

Муж подал и снова оказался совсем близко, окутав теплом, слабым запахом пота и лосьона для бритья. Ольга затянула завязки под грудью и поймала взгляд Мирослава на декольте. Угум-с… Что и следовало доказать.

— Идем уже, — поцеловала она его в колючую от щетины щеку и, взяв за руку, сама потащила в гостиную, пока все не закончилось постелью.

Ну, что, Леткова? Вышла замуж за бандита. Получите, распишитесь.

Нравится, что он не «тварь дрожащая» и «право имеет»? Нравится. Кому же не понравится, когда мужик имеет власть казнить и миловать? Но… Не в буквальном же смысле? Чаще в фигуральном. Разрушить карьеру, уволить, лишить бизнеса. Список можно продолжить. Физическое устранение — это крайняя и часто вынужденная мера. С таким она сталкивалась всего два раза за свою жизнь.

С другой стороны — ты или тебя. В его мире было так. Только такой человек мог противостоять Летковым. Если выбирать, Латышев или Зимин, она бы выбрала Зимина. Невзирая на…

Добро должно быть с кулаками.

Обо всем этом она думала, взбивая яйца и нарезая овощи и ветчину для омлета. На мужа не смотрела. Хотелось одновременно и стукнуть его, и убежать прочь, и разрыдаться у него на груди от благодарности, что он есть на свете — вот такой, добрый и злой, безжалостный к врагам и нежный с ней. Другого ей не надо. И если разум мечется от противоречий, сердце знает лучше.

— Что случилось? — спросил он, видя, как она мнется, будто хочет что-то сказать.

— Завтракай давай, — ответила она.