— Ебтвою мать! А если б у неё граната в руке была?!
Я рыдаю так, что не слышу себя. Ничего не вижу перед собой, не помню, сама ли я приволокла её к автоколонне или кто-то помог мне. Меня трясут за плечи, щеки ноют от ударов, поцарапанное лицо щиплет от слёз, у меня истерика, паническая атака накрывает меня волной цунами. Я вот-вот захлебнусь.
— Да кончай ты орать, дурная! — цедят сквозь зубы где-то над моей макушкой.
Чьи-то руки сжимают меня поперёк туловища, слишком сильно — рёбра готовы свернуться в кольцо вокруг хребта. Вижу колонны татуировок, размытые единым чернильным пятном вокруг кадыка, следом темноту; чья-то ладонь давит мне на затылок, и кричать я больше не могу — мне нечем дышать, рот плотно зажат, а звуки глушит грубая ткань униформы. Хватаюсь за неё пальцами, пытаюсь рвать, бью кулаками по чьим-то плечам, в эту самую форму упакованным. Горлом уже идут хрипы, кажется, меня сейчас переломят пополам ровно вдоль или раздавят в фарш — в том, кто держит меня немерено дури, мне ни за что не вырваться. Не сразу понимаю, что мою оголтелую истерику Эрик мужественно принял на себя.
— Успокоилась?! — Да уж. Асфиксия успокаивает. Эрик отпускает меня, трясёт за плечи, наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — На какой хер она мне тут сдалась, не расскажешь, а?!
— Пожалуйста, не надо. Она беременна. Пожалуйста, — я сорвала голос, а его злобу можно черпать руками, как болотную жижу. После случая с Марсом его ненависть к повстанцам возросла до небес.
— Да мне похуй! Какой мне толк от тупой изгойской девки?!
Эрик расчехляет набедренную кобуру, но она приходит в себя, тем самым спасая жизнь себе, а мне психику.
— Тобиас… — отзывается девчонка в полубреду, и наш с Лидером перекрестный огонь взглядов на поражение приобретает осмысленность. Нужно привести её в себя как можно более щадящим способом. Если она как-то связана с Итоном, всё было не напрасно.
— Если от неё не будет пользы, пристрелишь её лично. По машинам!
Он уходит, а я смотрю на пламенный диск восходящего солнца, не жалея сетчатки. Мне как никогда хочется сдохнуть.
— Эй, док, не хочешь устроить мне внеплановый осмотр?
— Отвали. — Моё прикрытие в недавнем столкновении в Дружелюбии, Сторм, перекрывает мне путь. Позади него гогочет смена патрульных — его сегодняшние собутыльники. Чёртовы свиньи. Толкаю его и иду дальше; свист этих дикарей колет мне спину. Что сегодня за праздник такой? Не вижу ни одного трезвого лица по пути. Выигранный бой отмечают, не иначе.
