«Да! — Катя облизала подтаявший край рожка. — Определённо — жизнь налаживается!»
Перед глазами как назло всплыло недовольное лицо генерального директора компании «Compy-Max». Девушка подавилась и закашлялась. Щёки вспыхнули.
«Ничто не омрачит мне такой прекрасный день!»
Образ мсье Бигара теперь предстал с дёргающейся от гнева щекой.
«Я с ним больше никогда не увижусь. — Отчего-то стало грустно. — Это ведь хорошо?! — Сердце совсем сжалось. Надавала себя мысленных оплеух. — Всё! Прихожу домой и выбрасываю все журналы и фотографии с его изображением!»
По дороге она зашла в лавку к булочнику, которая находилась на этой же улице. Она уже несколько месяцев покупала хлеб и сладкую выпечку только в одном месте. Ей нравилась эта семья: Матильда, крупная пышнотелая женщина с добродушным лицом, с утра до вечера стояла у прилавка, а её муж Эрве, худой высокий мужчина с суровым выражением лица, занимался выпечкой.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась Катрин и приникла к стеклянной витрине, у неё глаза разбегались от разнообразия представленного ассортимента. Из соседней комнаты выглянул Эрве, недовольно нахмурился. — А я получила работу.
— Поздравляю. — Матильда перешла к витрине, где стояла девушка, и проследила за её взглядом, надела перчатку и достало пирожное, на которое она смотрела.
— Нет-нет, спасибо! Я не хотела покупать. Просто они у вас такие, — она хотела сказать «красивые», но вслух получилось: — аппетитные.
— За счёт заведения. — Хозяйка уложила пирожное в красивую коробочку и закрыла, обратилась с вопросом: — Как обычно: багет и три круассана?
В предвкушении лакомства рот наполнился слюной, Катрин шумно сглотнула и смущённо посмотрела на женщину. Матильда с невозмутимым видом собирала выпечку в один пакет, а Эрве покачал головой и удалился в пекарню.
— Большое спасибо, — поблагодарила Катрин за угощение, расплачиваясь за свои покупки.
Она вышла из булочной и потянула носом. Из бумажного пакета доносился умопомрачительный запах свежей выпечки. Быстрым шагом направилась к своему дому.
«Заварю сегодня маминого чая и пойду на балкон есть пирожное».
Её съёмная квартира-голубятня, как она сама её называла, находилась под самой крышей и имела небольшой балкончик, на котором едва мог уместиться один стул. По вечерам ей нравилось подолгу сидеть на нём и наблюдать за соседними крышами, а вот чтобы увидеть внизу прохожих, нужно было встать и наклониться, потому что ограждение было плотно затянуто самым настоящем плющом, посаженным в специальных горшках вдоль перил. Кстати, поливать каждый вечер всю эту бурную зелень было одним из условий съёма квартиры. Хозяйка поначалу всё переживала за свои цветы и без конца приходила с проверками, но потом успокоилась и перестала навещать её.
