Одобряя основную мысль проекта, Леонтьев перешёл к наборщикам их типографии.
— Это ужасный народ. Неаккуратность, неопрятность, беспечность. О завтрашнем дне не думает никто. Сбережения на ум не приходят. Вот наборщики из Прибалтийского края, так те ведут себя иначе. В их квартирах есть даже и обстановка. У них во всём и чистота, и опрятность. Итак, мы за вашу мысль, — закончил он.
Читал Бокля[97]. Какой глубокий ум!
Через неделю отправился в редакцию «Московских ведомостей». Васильев показал мне корректуру[98] статьи и заявил, что напечатание её откладывается и что когда она будет напечатана, неизвестно, так как теперь газета будет переполнена другим.
Проходя по улице, я встретился с Мейном, который мне сказал, что, если я теперь же не решусь поступить на железную дорогу, впоследствии я не буду уже иметь возможность получить место, и велел зайти к нему за получением рекомендательного письма к Повало-Швейковскому, которому нужен приказчик. В тот же день, в шесть часов вечера, я явился в гостиницу «Англия» к Александру Владимировичу Повало-Швейковскому с письмом от Мейна.
— Вы от Мейна? Понимаете ли вы что-нибудь в постройках? Кто вы такой? — быстро задавал он вопросы, не ожидая ответов. — Я даю вам двадцать пять рублей в месяц. 27 апреля вы уезжаете на место. Перед отъездом зайдите и принесите паспорт, — закончил он.
Такая решительная и полная энергии речь на меня сильно подействовала, и я согласился. Мне очень тяжело было расставаться с господами, тем более что Александр Петрович чувствовал себя всё хуже и хуже. Марья Александровна и Марья Петровна дали мне на дорогу каждая по десять рублей, и я уехал из Москвы на новое дело. Через Рязань и Ряжск сначала приехал на станцию Яклемец, а потом на станцию Раненбург, где и занялся присмотром за возкою камня и за постройками. Скоро мне увеличили жалованье, и я стал получать вместо двадцати пяти уже пятьдесят рублей.
5 сентября (1866) открылось движение по Рязанско-Козловской железной дороге, и я при этом получил должность помощника начальника станции Раненбург.
Повало-Швейковский предложил переехать на работы в Киев. В Раненбурге я просто умирал от скуки. Поэтому я очень обрадовался предложению и, несмотря на то, что мне обещали прибавку, немедленно сдал должность и укатил в Москву. Здесь я женился на портнихе Авдотье Платоновне. Через несколько времени вместе с женой уехал в Киев и оттуда на ст. Бобрик, где скоро стал получать жалованья тысячу рублей в год.
