Наш разговор с партизанами прервал вышедший от комбрига командир отряда. Только что сообщили о тяжелом ранении комиссара противотанкового дивизиона старшего политрука Алексея Казакова. Я решил сейчас же его навестить.
Деревушка, где дивизион разбомбили фашистские самолеты, находилась поблизости от Каменки. Я добрался до нее на коне. Казаков находился в крайнем доме, около которого стояла уже санитарная машина. Врач только что закончил перевязку.
— Ну, как он?
— Рука... Не знаю, удастся ли ее спасти, — ответил хирург. Казаков лежал на широкой скамейке. Меня он сразу узнал. Глаза его посветлели.
— Накрыло вот, — виновато сказал он. — И в самое что ни на есть неподходящее время! И бывает же так. Вчера из такого переплета вышел невредимым! А сегодня... шальным осколком.
— Не огорчайся! Могло быть хуже.
— Да, конечно. А все-таки досадно. В тыл отправляться сейчас совсем некстати.
Вскоре мы попрощались. Горько мне было расставаться со своим другом.
О вчерашнем «переплете» Алексей мне сказал всего несколько слов. Только позже я узнал о том, что произошло в тот день. Алексей Казаков возвращался из медсанбата, где он навещал раненых. Перед выходом ему сообщили, что его противотанковый дивизион снялся с короткого отдыха и продолжил наступление. Желая быстрее догнать своих, он двинулся на лыжах через лес. Сопровождал его сибиряк, в прошлом охотник, дивизионный связист Филинов.
Они шли в шинелях, с автоматами на груди и оживленно беседовали:
— Ш-ш-и-и. Сюда, товарищ комиссар! — прервав комиссара, Филинов увлек его за старую, разлапистую ель. Казаков увидел осторожно пробирающихся по лесу людей в маскхалатах, с немецкими автоматами на груди. Их было семь.
— Гитлеровские разведчики или диверсанты. Надо задержать! — решил Казаков.
Филинов ловко устроился за пнем по соседству. Когда лыжники приблизились, Казаков крикнул:
— Стой!
Все семь упали в снег. Казаков и Филинов дали по длинной очереди.
«Так, так, — соображал Алексей, — двух вывели из строя. Пятеро укрылись за деревьями. Теперь не дать им расползтись».
— Филинов, бери на себя трех слева, — приказал он, — а я двух справа. Патроны береги. У нас лучше позиция. Но у них есть гранаты.
— Смотрите-ка, товарищ комиссар, один из «ваших» начал отползать!
Казаков выстрелил. В ответ получил три очереди. Около ели прозвякали хлопки.
— Разрывными бьют! — предупредил Алексей. Первый фашист перестал двигаться, зато второй осторожно, стараясь не отрываться от снега, пятился назад. Но только плечо гитлеровца на миг приподнялось, Алексей выстрелил. Фашист замер. Другие в ответ выпустили две длинные автоматные очереди по ели, за которой укрывался Казаков.
