— Это значит, что ты моя единственная пара. На веки вечные.
Она догадалась, что он имел в виду именно это. Жить с этим сексуальным куском вампира, жаждущим её день за днём… она могла бы к этому привыкнуть.
— Это конечно хорошо, но откуда тебе это известно? — спросила она, проводя руками по его груди и поражаясь тому, как под рубашкой перекатываются мускулы. После её приглашения Эмброуз больше не сал сдерживаться. Он осыпал её поцелуями, его прикосновения были нежными и ласковыми. И всё же Рената жаждала большего. — Я не какой-нибудь нежный цветок, — прошептала она, распахивая его дорогую рубашку, а пуговицы отлетели на прилавок и пол.
Его кожа была гладкой и прохладной на ощупь, а мышцы сокращались под её ласками. Он сбросил рубашку, открывая спортивное тело, каким Рената себе его и воображала под сшитой на заказ одеждой.
— Ты мой цветок — орхидея, цветущая, несмотря на трудности. — Очевидно, обладая большей сдержанностью, чем она, Эмброуз медленно расстегнул блузку, снимая вещь с её плеч. — И я намерен наслаждаться каждым твоим дюймом.
Дрожь пробежала по спине Ренаты от его слов или из-за прохладного воздуха? Соски напряглись от холода.
Эмброуз притянул Ренату к себе, провёл ладонями по её бёдрам, а затем обхватил ладонями ягодицы. После чего завладел её губами со страстью, которую Рената никогда не испытывала. Она почувствовала губами острый край одного из его клыков, но он не царапнул её.
Когда они оторвались друг от друга, Эмброуз прошептал:
— Я никогда ни по кому так не тосковал, как по тебе сейчас. Я схожу с ума от желания быть в тебе. Прошу, Рената, позволь мне это, — прорычал он, касаясь кончиками пальцев ткани её лифчика, дразня соски. — Позволь мне попробовать тебя на вкус?
— А если ты ошибаешься? Что, если мы не пара?
Его взгляд внезапно стал серьёзным.
— Когда я укушу тебя, и ты почувствуешь вкус моей крови, мы будем уверены.
— Ты собираешься укусить меня, — прошептала она, наполовину вопрос, наполовину утверждение. Эта мысль должна бы заставить её задуматься, но она почувствовала, как румянец снова залил щёки.
Эмброуз кивнул; его распутная улыбка открыла клыки.
— О, я обязательно укушу тебя, и ты будешь умолять меня делать это снова и снова. Несмотря на лёгкую боль в начале, эйфория от яда вампира затмевает её.
Почему из его уст это звучало так здорово?
— Покажи, — задыхаясь, ответила Рената.
Держа Ренату на руках, Эмброуз порывом воздуха перенёс их с мокрой стойки бара на кровать и уложил Ренату на матрас, накрывая собой. Он расстегнул её брюки, а затем спустил их вместе с нижним бельём, покрывая поцелуями бёдра. Рената ёрзала на кровати, чувствуя себя неуютно из-за наготы, потому что привыкла, что мужчины требуют совершенства.
