Скарабей, например. Он достал его из провалившейся груди мумии, куда тот был помещён несчётные столетия прежде, когда сердце недавно почившего было изъято из тела. Конечно же, этика предписывала, чтобы Джалмис отдал свою находку экспедиции. Но это была маленькая вещица, и он, поддавшись импульсу, прикарманил её. Она будет, по мнению Джалмиса, замечательным небольшим сувениром к его поездке.
Он достал её из своего плаща и вновь осмотрел. Это была глазурованная зелёная яшма, примерно дюйм в диаметре, имевшая форму священного древнеегипетского жука. Спинку покрывали крохотные иероглифы, а на брюшке было выгравировано схематичное изображение предполагаемого стража гробницы.
Джалмис взял увеличительное стекло и перечитал предупреждение, что содержалось в практически микроскопических иероглифах: «И если кто-либо непрошеный войдёт сюда, то кровь его замёрзнет; будет он усыхать, и в конце придёт к нему Ка-Ратх, Хранитель Пыли».
Каков вздор! Прямо образец той самой чуши, с которой так любят играться самые вульгарные газетёнки. И потом это действительно отвратительное изображение, помещённое на брюшко скарабея. Только нездоровое воображение может произвести на свет нечто подобное. Оно было слишком утрированным, чтобы быть убедительным: скрученное мерзкое тело недоразвитого младенца, которое венчала морщинистая дряхлая голова зловредного старика!
Так вот каким был Ка-Ратх, Хранитель Пыли! Гм. По крайней мере, Осирис и Сет, Себек и Бастет, и прочие египетские боги имели определённые и хорошо прописанные мифы. Но кто-нибудь когда-либо слышал о Ка-Ратхе? Дальнейший аргумент в пользу того, что он выпрыгнул прямиком из искажённого воображения какого-то древнего храмового жреца-шарлатана!
Джалмис положил скарабея на соседний стол и встал из кресла, чтобы взять любимую книгу. Но стоило ему подняться на ноги, как он был атакован неожиданным заклятием слабости. Он пошатнулся на мгновение; казалось, сила ушла из его ног. Он схватился за ручку кресла и быстро сел в него.
Он был встревожен. На несколько секунд его охватила своеобразная паника. Но затем он начал урезонивать себя. Его слабость была, как он уверял сам себя, попросту результатом изматывающей поездки. Помимо прочего, он был уже немолод. Его резервы силы, по-видимому, исчерпались в гораздо большем объёме, чем казалось ему самому.
Пока он так сидел, приободряясь, то вновь обратил внимание на невероятные скопления пыли в комнате. Это было нелепо, однако он практически мог вообразить, что её слой стал толще за время этого вечера.
