— Я слышала, ты дока в часах и всяких механизмах, — молвила она, подцепляя мое увеличительное стекло и глядя на меня очень большим внимательным глазом.
— Да ну?
Шеф Кулидж как-то заметил, чем меньше ты говоришь, тем увереннее выглядишь. Я вообще не из болтливых, так что мне такая тактика отлично подходила.
— Мне нужно починить одну вещицу.
Я показала подбородком на ящик с запчастями.
— Всем нужно что-то починить.
— Наш случай особенный. И я хорошо заплачу.
— Что, червячными пышками? Или талисманами на удачу? Не интересуюсь.
Она разулыбалась, и лицо ее в момент стало другим, как будто наружу выглянул человек, когда-то изведавший счастья.
— У меня есть настоящие деньги. И сережки с изумрудами в твой кулак размером. А может, желаешь Мачка?
— На кой мне, интересно, изумрудные серьги в этой занюханной юдоли праха?
— Ну, хоть на ближайшую публичную казнь надеть?
Тут уж заухмылялась я.
Я взяла саквояж с инструментами, а Колин заскочила в «Бакалею Гранта» за сахаром и жевательным табаком. Еще она купила пакет лакричных кнутиков и раздала их всей ребятне в лавке. На обратном пути нам пришлось пройти мимо палаток возрожденцев. Ох, я там и понервничала — надо же было попасться на глаза Бекки Тредкилл! Мы с ней вместе ходили на катехизис: отличная девица, всегда первой донесет, если кто ворон считает или письменную исповедь не закончил. Ну, конечно, ей сразу понадобилось перемолвиться словечком.
— Аделаида Джонс…
— Бекки Тредкилл…
— Теперь — миссис Навозкуч. Я, видишь ли, вышла замуж за Абрахама Навозкуча.
Она надулась, будто мы и стопы ейные лобызать недостойны. Я уже подумывала сказать, что ее благоверный ухлестывал за Сарой Симпсон, а на нее, если бы Сара не отказала, и не взглянул, но тут новоиспеченная миссис снова разинула рот:
— В городе говорят, ты вляпалась в неприятности?
Ну у нее и улыбка, прости господи… От чванства только что не лопается.
— Да ну?
— Ага. Я слыхала, ты две бутылки виски стянула из заведения мистера Бланкеншипа и цельных три месяца сидела за это в кутузке.
Я повесила голову и поковыряла носком ботинка в грязи — в основном чтобы спрятать радость, от которой меня так и распирало. Да, шеф Кулидж хорошо поработал: слухи, что я воровка, расползлись на редкость быстро.
Бекки Тредкилл сочла, что глаза прячут только настоящие грешницы.
— Я всегда знала, что добром ты не кончишь, Адди Джонс. Когда-нибудь за гробом ты погрузишься в вечное ничто.
— Значит, хорошо, что я уже здесь напрактиковалась, — отрезала я. — Хорошего тебе дня, миссис Навозкуч.
