— Крепко тебя зацепила эта крошка, — повернулся к Вадиму мой однокурсник Макс.
Вадим помолчал, крутя в руках бутылку, потом исподлобья посмотрел на парня.
— Мне кажется, я влюбился.
Макс хохотнул. Сам он влюблялся с периодичностью раз в месяц.
— Я ее видел. Вполне тебя понимаю.
Вадим потер ладонью подбородок. Думает, наверное, какого хрена он сейчас здесь, а не со своей Улей. Я бы на его месте послал всех и рванул к ней.
— Увидишься со своей Джульеттой завтра, — усмехнулся я, расслабленно закидывая ногу на ногу.
А мне придется поломать голову, как не дать им завтра лечь в одну кровать. Сослаться на нехватку мест и подложить третьим Макса, чтобы тот своим храпом напрочь сбил романтический настрой? Или напоить обоих так, чтобы им даже целоваться тошно было? Я устало прикрыл глаза. Херня какая-то в голову лезет…
* * *
Утро началось с зычного голоса Макса. Он фальшиво напевал что-то из раннего Витаса и громко шуршал на кухне.
— Макс, заткнись, а! — простонал я, отрываясь от подушки.
Вчера уже поздно вечером, когда всё пиво было выпито, я поленился подняться в спальню и отрубился прямо на неудобном диване. Все тело ломило. А узор от декоративной диванной подушки, подозреваю, навсегда отпечатался на моей помятой физиономии.
Я резко сел и потер лицо. На соседнем диване дрых Серега, боксер-тяжеловес, с которым мне посчастливилось познакомиться на тренировках. Тренер, чтобы натаскать меня, постоянно ставил с Серегой в спарринги. Синяки и кровоподтеки прошли, а дружба осталась.
Вадима и Леху, моего бывшего одноклассника, видно не было. Я повернулся к Максу, который заваривал себе доширак.
— Макс, твоей отравой весь дом провонял. И так фигово.
Парень ехидно ухмыльнулся.
— Это на тебя годы давят. Я бы приготовил тебе супчик, да морковки нет.
— Иди на хер, — пробурчал я, разминая шею.
Погруженный в свои невеселые мысли, я пропустил, как со второго этажа спустился Вадим.
— Здорово, именинник! Выглядишь хреново, — потрепал он меня по плечу, заставив поморщиться. Мышцы болели, будто я всю ночь осваивал камасутру, а потом забылся коротким неспокойным сном на продуваемом всеми ветрами холодном полу. Старею, что ли?
— Ты зато, как ландыш, цветешь и пахнешь, — огрызнулся я, покосившись на друга.
И ведь, действительно, выглядел Вадим так, будто и не просидел с нами полночи. Свежий, бодрый, от ослепительной улыбки аж зубы сводит. Хотя, если бы меня ждала такая малышка, как Уля, я бы тоже сиял, как влюбленный идиот.
